Полезные люди. Роман Суржиков

с его шеи – сам окажешься под сапогом. Или одно, или другое – вот весь выбор.

      Бакли неторопливо взошел на крыльцо. Привратник загородил ему путь:

      – Кто такой? Куда лезешь?

      Бакли ткнул ему пальцем в живот и чуток нажал, отодвигая привратника с дороги: краешком ногтя, чтобы не запачкаться.

      – Поди-ка прочь, мил человек. Мы к аббату Феррайну.

      Привратник насупил брови, набычился, сдвинув шапку на лоб:

      – Кто такой, спрашиваю?

      – Ты, видно, совсем ничего не понял… – Бакли брезгливо отвернулся от привратника и махнул Шестому: – Принеси пользу, дружок.

      Как-то так вышло – ни Бакли, ни привратник не успели заметить, как именно… Но спустя вдох страж дверей пялился на свой палец, а тот сучковато торчал в сторону и быстро опухал. Бакли взял сломанный палец и плавно выкрутил. Из глаз привратника брызнули слезы.

      – Я же тебе сказал, мил человек: мы к аббату Феррайну. Что тебе неясно, а? Беги к своему хозяину и скажи: тот, кто верит в святую Софью, пришел исповедаться.

      Сверху или снизу – важно правильно выбрать.

      Седой сухой дед с круглой проплешиной на темени сидел в кресле из черного дерева, постукивал пальцами по подлокотнику. Сидел себе, постукивал, глядел из-под бровей. Однако сразу – по твердой осанке деда, резной маске морщин, упертой неподвижности зрачков – Бакли понял, что выбрать.

      – Желаю крепчайшего здравия вашему преподобию! Великодушно прошу простить за беспокойство, которое вам причиняю.

      Короткими шажками Бакли подбежал к деду, на ходу уменьшаясь в росте. Встал на колено, наклонил голову. Аббат вяло протянул руку с перстнем, Бакли поцеловал громадный красный камень.

      – Кто таков?.. – голос аббата Феррайна был скрипучим, но ровным.

      – Я – Бакли, ваше преподобие. Могер Бакли.

      – Какого сословия?

      – Нижайше прошу простить, ваше преподобие, но важен ли ответ на сей вопрос? Поймите верно: я не имею секретов от вашего преподобия и с радостью скажу, к какому сословию отношусь. Но только я к вам не по делу сословия, и даже не по личному.

      – Ты сказал привратнику, что хочешь исповедаться.

      – Дело вот какое, ваше преподобие… Всю жизнь я поклонялся святой Софье Величавой, и всегда чувствовал ее опекающую длань на моем плече. Но недавно – в ноябре – кое-что переминалось и бросило мою душу в пучины тревоги. Святая Софья отвернулась от меня. Всякий раз, как пытался молиться, я получал от нее знак: обратись к Светлой Агате. И чем истовей были мои мольбы, тем жестче звучал ответ: ступай к Светлой Агате, лишь она поможет тебе!

      Аббат Феррайн, что прежде слушал его с глубокой скукой, при последних словах шевельнулся.

      – Что за знаки были тебе явлены?

      – Разные знаки, ваше преподобие. Прежде всего, мирские.

      Бакли поднял голову, повел взглядом вокруг себя, печально поджал губы. Мол, скверные дела творятся в мире, ваше преподобие сами понимают.

      – Поднимись, – велел аббат. – Сядь вон туда и скажи ясно: Софья Величавая послала тебя к Светлой Агате?

      Бакли