Вопрос смерти и жизни. Ирвин Ялом

и приехала к нам домой. После беглого осмотра она вызвала «Скорую», и Мэрилин отвезли в больницу.

      Следующие несколько часов в приемном покое стали худшими в нашей жизни. Дежурные врачи назначили томографию мозга, которая подтвердила, что Мэрилин действительно перенесла инсульт. Чтобы разрушить сгусток, ей ввели ТПА (тканевой активатор плазминогена). У очень небольшого процента больных развивается аллергическая реакция на этот препарат – увы, Мэрилин оказалась одной из них и чуть не умерла. Постепенно она восстановилась и через четыре дня была выписана из больницы.

      Но на этом наши злоключения не кончились. Всего через несколько часов после того, как я привез Мэрилин домой, мне позвонил мой врач и сказал, что мне необходимо имплантировать внешний кардиостимулятор. Я ответил, что Мэрилин только что вернулась домой из больницы, и я должен за ней ухаживать. Я заверил его, что займусь подготовкой к операции в начале следующей недели.

      – Нет-нет, Ирв, – ответил мой врач, – речь не об этом. Вы должны приехать в приемное отделение в течение часа. Операцию нельзя откладывать. Результаты ЭКГ показывают, что за две недели у вас был 3291 эпизод предсердно-желудочковой блокады. В общей сложности это 30 часов.

      – Что именно это значит? – спросил я. Я изучал физиологию сердца около шестидесяти лет назад и не собирался притворяться, будто разбираюсь в современной медицине.

      – Это значит, – сказал он, – что за 14 дней ваше сердце давало сбои более 3000 раз. Электрический импульс от вашего естественного кардиостимулятора в левом предсердии не проходил в желудочек ниже. В результате возникала пауза, которая приводила к хаотичному сокращению желудочка. Это состояние опасно для жизни и требует немедленного вмешательства.

      В тот же день я приехал в больницу, где меня осмотрел кардиолог. Через три часа меня вкатили в операционную и установили внешний кардиостимулятор. Через двадцать четыре часа я был уже дома.

* * *

      Сейчас бинты уже сняли. В моей груди чуть ниже левой ключицы находится металлическая коробочка. Семьдесят раз в минуту это крошечное устройство заставляет мое сердце сокращаться и будет продолжать это делать без какой-либо подзарядки в течение следующих двенадцати лет. Оно не похоже ни на одно другое механическое приспособление, с которым мне приходилось сталкиваться. В отличие от фонарика, телевизионного пульта или навигатора, которые могут не сработать, эта штуковина не должна сломаться. Ставки слишком высоки: если она отключится, я умру в считаные минуты. Я поражен, насколько в действительности хрупка моя жизнь.

      Итак, ситуация такова: Мэрилин, моя дорогая жена, самый важный для меня человек с тех пор, как мне исполнилось 15, страдает от тяжелой болезни, а моя собственная жизнь висит на волоске.

      И все же, как ни странно, я спокоен, почти безмятежен. Почему я не боюсь? Снова и снова я задаю себе этот странный вопрос. Большую часть жизни я был физически здоров, но в глубине души всегда мучился страхом