Искатели неба (сборник). Сергей Лукьяненко

него было больное место, видно, в диком краю до сих пор верховодили бабы – и душегубу приходилось постоянно выкручиваться.

      – Как? – с наивной звериной хитростью спросил Славко. – Хорошо говорю! Красивая была баба!

      – Женщина!

      – Ну женщина… Юбки, говорю, задрала…

      – Нельзя так говорить!

      – Почему ж нельзя? – искренне поразился Славко. – Ноги у нее красивые были. Морда…

      – Лицо!

      – Лицо, лицо… Лица – никакого, а ноги – да! Можно ведь говорить, что женщина красивая?

      – Можно, – поразмыслив, сказал кузнец. – Это – хорошие слова.

      – А что мор… лицо у нее красивое?

      – Можно…

      – А что ноги красивые?

      – Тоже можно… – растерянно признал кузнец.

      – Так я и говорю, ноги у нее – во! Я сзади-то подкрался, да и шлепнул… любя. Она как растянулась, для вида сердится, а сама мор… лицо протирает и улыбается!

      Захихикал Плешивый, видно, для городского чиновника первобытный идиотизм Славко был очень забавен. Чувства юмора он не терял, не без оснований надеясь пересидеть два отмеренных года на непыльной работке счетовода. Проблем с ним оказалось куда меньше, чем ожидал, и потому я Плешивого немножко оберегал от опасностей.

      Кто-то из каторжников, в очередной раз обманутый в лучших ожиданиях, смачно плюнул. Спросил:

      – Что у тебя, Славко, все истории про то, как баба в грязь падает… или еще куда похуже?

      – Да нравится мне, когда ба… женщина к матушке-земле поближе, – чистосердечно признался душегуб. – Самое оно…

      – Ладно, всем спать! – Я счел за благо вмешаться. Кузнец мог все же воспринять слова душегуба оскорблением для женского пола и придушить дурака прямо в койке. Дело-то, конечно, хорошее, но не на корабле же! Шутник так бедолагу отделает – кровью харкать будет…

      – Не прав ты, Ильмар, ой не прав! – хитренько, как ему казалось, произнес Славко. – Ребятам байку послушать интересно, а ты командуешь.

      Но поддержки он не нашел. Никого уже его байки не развлекали. Ха… под старшего копать пытается. Не с его умишком…

      – Заткни пасть! – гаркнул я, и кузнец охотно добавил:

      – А то я заткну! Неправильно ты говоришь, сердцем чую!

      Душегуб мгновенно заткнулся, и наступила благодатная тишина. Скрипели койки, порой прогибалась под чьими-то шагами палуба, стучали в борта волны. Суденышко маленькое, для быстрого тюремного клипера полного этапа не набрали. Потому и плыли так долго.

      Я лежал, кутаясь в куртку, иногда машинально разминая пальцы – словно собирался немного поколдовать над замком. Тьма была кромешная – огонек паршивого фитиля давно дотлел, а иллюминаторов нам не положено. Спать бы и спать… вот только нельзя.

      Или мне начала по ночам мерещиться всякая чушь, или…

      Вот!

      Нет, не показалось!

      Я услышал, как надо мной едва-едва слышно звякнул металл. И пусть другие посчитают, что это гремит