Книга 4. Никс. Алексей Владимирович Галушкин

цикла. Раз сейчас у меня было все спокойно и солнечно, но без дождя, значит следовало готовиться к неспокойным еще более темным пасмурным временам с возможными осадками мне на голову в виде какого-нибудь дерьма или еще чего похуже. Хотя, чего уж хуже?

      Кербер был спокоен, как слон. Возможно одна лишь Гидра выпала из поля спокойствия и остальные объекты будут тихими и мирными, как и положено быть ледышкам в черной холодной пустоте. Только ведь все могло быть и ровно наоборот, когда покой нам только снится и только мудрый Кербер выпадал из поля неспокойствия.

      Хотя, если подумать насчет снится – снится точно не покой. Хоть бы раз пляж, море, пальмы приснились! Так нет же, одни проблемы и испытания. С другой стороны, если здесь все будет сонным и никаким, то я же просто со скуки умом тронусь. Не кино же мне на самом деле днями и ночами по телеку смотреть?! А так у меня драйв, выживание, все то, что сразу придает перца и смысла бессмысленному существованию вне времени и твердого пространства.

      Резюмируя вышеизложенное – завтра, если все будет тихо, мирно, буду приземляться, если нет – пробовать свалить.

      Но не будем думать о плохом, будем настраиваться на нормальный рабочий лад – сначала заправка, потом с чистого листа перейду к исследованиям.

      4.2. Порождение тьмы.

      Удалившись на безопасное расстояние от Никты, чтобы случайно во время тихого часа на нее не налететь, отправился ужинать и отдыхать. Хотя в моей каморке слово отправился звучит слишком громко. Дома можно отправиться с кухни в комнату, а я просто через монитор пару метров перелетел, у меня ведь здесь студия была, все помещения в одном не побоюсь сказать флаконе, флакончике даже.

      Выбирая фильм на сон грядущий, остановился на «Властелине колец», это же была когда-то в юношестве моя любимая книга – данный факт я точно помнил, в отличие от того, что сам по себе в те времена представлял, где жил, когда ее читал. Смешно, не правда ли? Но только вот не мне.

      Фильм большой. Я уже два раза поужинать успел, а все только вторую серию досматривал. Глаза уже закрывались, когда Фродо плелся через Горы Мрака по перевалу над Минас Моргулом. «При имени Кирит Унгол старцы и знатоки преданий бледнеют и замокают. Все легенды сходятся на том, что над Минас Моргулом обитает неведомый ужас…

      Шелоб жила в кромешной темноте, ибо она была детищем тьмы и всякий свет был пагубен для нее…»⁴…

      Я спускался по достаточно отвесному склону в какую-то большую темную дыру: кратер – не кратер, дыра – точно. Камней здесь не было. Это был лед. Но какой-то грязный, серо-коричневый, с виду, как камень. Спустившись метров на пятьдесят-семьдесят, погрузился в абсолютнейший мрак.

      Мне почудились глаза. Те самые, что я уже как-то видел… Во сне, подо льдом. Я об этом давным-давно и позабыл вовсе. То же на Гидре было, кажется. Но сейчас разом все прекрасно вспомнил…

      Похоже, почудилось. Темно здесь было так, что даже высокосветочувствительная техника не справлялась.