Мистер Мерседес. Стивен Кинг

лет десять. Ходжес убирает Ударник в карман.

      – Почему ты не в школе, маленький человек?

      – Мама болеет. Я собирался купить ей лекарство.

      Ложь настолько неприкрытая, что Ходжес не может не улыбнуться.

      – Нет, не собирался. Ты удрал с уроков.

      Мальчишка молчит. Он во власти незнакомца, никто больше не вмешается, как вмешался этот старик. Никто больше и не носит в кармане носок с завязанным в нем чем-то тяжелым. Так что лучше сыграть дурачка.

      – Тебе надо бы найти более безопасное место, раз школа не подошла, – продолжает Ходжес. – На Восьмой авеню есть детская площадка. Почему не пойти туда?

      – На той площадке продают крэк, – отвечает мальчишка.

      – Знаю, – почти ласковым голосом отвечает Ходжес, кивая, – но тебе не обязательно его покупать. – Он мог бы добавить: «Тебе не обязательно его и толкать», – но это прозвучало бы слишком наивно. В Лоутауне большинство подростков продает наркоту. Можно арестовать десятилетнего за владение, да только это себе дороже.

      Ходжес направляется к автостоянке и безопасному краю автострады. Когда оборачивается, мальчишка стоит на прежнем месте и смотрит на него. Рюкзак он держит в руке.

      – Маленький человек, – говорит Ходжес.

      Мальчишка молча смотрит.

      Ходжес поднимает руку, нацеливает на него палец.

      – Сейчас я сделал тебе доброе дело. И хочу, чтобы ты передал эстафету кому-то еще, прежде чем зайдет солнце.

      На лице мальчишки читается абсолютное непонимание, словно Ходжес внезапно заговорил на иностранном языке, но это нормально. Иногда до людей все же доходит, особенно до молодых.

      Такое случается, думает Ходжес. Да, такое случается.

22

      Брейди Хартсфилд переодевается в другую униформу – белую, проверяет фургон, быстро просматривает инвентарный список, как требует мистер Леб. Все на месте. Он заглядывает в офис, чтобы поздороваться с Ширли Ортон. Ширли – жирная свинья и очень любит продукт, который производит компания, но он хочет, чтобы она относилась к нему хорошо. Брейди хочет, чтобы все относились к нему хорошо. Так гораздо безопаснее. Она в него втюрилась, и это ему только на руку.

      – Ширли, моя красотуля! – кричит он, и она краснеет до корней волос над прыщавым лбом. Маленькая свинка, хрю-хрю-хрю, подумал он. Ты такая жирная, что твоя манда, вероятно, выворачивается наружу, когда ты садишься.

      – Привет, Брейди. Опять Уэст-Сайд?

      – Всю неделю, дорогая. Ты в порядке?

      – Все отлично. – Она краснеет еще сильнее.

      – Хорошо. Забежал, чтобы поздороваться.

      Потом он уезжает, нигде не превышая разрешенную скорость: ревностно следит за этим, пусть у него и уходит сорок гребаных минут, чтобы добраться до Уэст-Сайда. Но так надо. Если тебя остановят за превышение скорости на автомобиле компании после того, как в школе закончились занятия, – это увольнение. Никакие оправдания не помогут. Наконец он прибывает, и это приятно, потому что он в том самом районе, где живет Ходжес, и имеет на это все основания. Прятаться лучше