Крымский Ковчег. Александр Прокопович

и его возлюбленной блондинки: бледнокожий платиновый блондин во фрачной паре, сидевшей на нем так естественно, будто никто никогда и не шил других размеров. Огромные ноги Мастера в остроконечных туфлях ступали почти бесшумно – сегодня хищники соблюдали дресс-код. Елизар, занявший место в шаге от шефа, на фоне Мастера Игры смотрелся примерно так же, как большая белая акула рядом с кашалотом. Как-то сразу понимаешь – и не особо она белая, и не такая уж большая.

      Огромные руки Мастера взяли с подноса запечатанную колоду карт, колода на мгновение просто исчезла в его ладони, чтобы появиться уже распечатанной.

      – Ставки!

      Мастер Игры говорил негромко. Для себя негромко, для других – если бы пять Антонов крикнули во всю силу легких, получилось бы тише.

      Давич не торопился. Его не пугал ни трехметровый банкующий, ни притихшие звезды. Что такого он должен здесь увидеть, что было бы хуже того, что с ним уже происходило? Чем могут его испугать люди во фраках и смокингах?

      – Три ставки. Три кона. Я ставлю жизнь, три жизни, с вас – личное бессмертие и неуязвимость. Если вы принимаете мою ставку.

      – У игрока три жизни?

      – Нас здесь четверо. Это мои люди.

      – Они подтвердят, что они ваши?

      – А вы спросите.

      Антон знал, как это делается. Подтвердят что угодно, сделают все как просят, потому что есть жена, есть сын или дочь, а рядом человек Давича. И не уехать, не скрыться – только ждать и надеяться. Поэтому обученные убивать – согласятся быть жертвами. Они не первые, мало того, им уже не впервой.

      – Первый кон. Карты!

      Словно волна прошла по казино – игроков отливом унесло от других столиков, чтобы прибить к берегу одной игры. Любопытные кадыки над воротниками – шеи тянутся вверх и вперед – что там? Лебединые изгибаются – как там?

      Давич открыл первые две. Дама и валет.

      – Достаточно!

      Мастер Игры не торопился. Перед ним лежала десятка. Давич понял, какая карта будет следующей, до того как она упала рубашкой на сукно.

      – Блек-джек!

      Туз лег рядом с десяткой, огромный падший протянул руку – его ладони как раз хватило, чтобы обхватить голову охранника. На Кутузовском падший делал все быстро, почти изящно, будто в игре: к кому прикоснусь – падай. Здесь – иначе. Мастер тянул к себе телохранителя за голову, как чемодан за ручку, и тот не выдержал – закричал. Уже все равно никто никогда его не увидит, уже не будет стыдно, вообще ничего не будет – кричал страшно, низко, хрипло. Мастер лишь слегка усилил хват, и крик затих, тело обмякло. Потом Мастер точным четким движением припечатал голову жертвы к столу. Резко. Так бьют топором, чтобы одним движением перерубить особо выдающийся сук. На сукне проступило алое, чтобы тут же впитаться и остаться просто темным.

      – Сыграла ставка казино, – Мастер уже смахнул в никуда колоду и тасовал новую, только что распечатанную. Тело исчезло, все было так же, как до начала игры, и место одного телохранителя занял другой – на расстоянии вытянутой руки Мастера.

      Давич вытащил пятерку