Сказка для Агаты. Елена Усачева

егреческое, – оправдывалась ма-ма. – Переводится как «добрая», «хорошая».

      – Ага, хорошая.

      Кем ей меньше всего хотелось быть, так это хорошей.

      – Ты была сегодня в школе?

      – Была. Отстань!

      Иногда по ночам мама плакала. Ей казалось, что все бесполезно, что Агата на всю жизнь останется колючим ежиком, что она всегда будет бояться своего имени. Бояться жить. Вот и сейчас она боится. Сидит дома, никуда не ходит. Это из-за него, из-за страха. Гонит маму – чтобы не показывать страха. И в школу поэтому не ходит.

      – Да пошла ты! Ничего я не боюсь!

      Мама садилась на кухне и смотрела в окно. Она не знала, что делать. Агате четырнадцать, и уже больше года она такая.

      – Сводите к психологу, – советовала учительница.

      – У вас школьный психолог уехал на переподготовку.

      Мама подождала месяц, потом другой.

      – Да здесь я, здесь, – устало ответила по телефону школьный психолог. – Приводите девочку. На какое время вас записать?

      – После занятий дождись меня, – попросила мама торопливой скороговоркой, разглаживая скатерть на столе. – Я приду к тебе в школу. Надо будет кое-куда сходить.

      – Ага!

      Мама отпрашивалась с работы, спешила, чтобы успеть к концу занятий. Семь уроков: надо быть в три.

      – А ее сегодня не было. – У классной руководительницы Дарьи Викторовны разочарованное лицо: «Я же вам говорила». – И знаете, с девочкой надо что-то делать. Оставьте мне свой телефон, я вам позвоню. И мой запишите.

      Мама комкала в кулаке листочек, проходила мимо кабинета психолога. Зачем ей специалист? Агаты нет. Конечно, мама сама виновата. Надо быть строже. Надо наказывать.

      – Ты не была сегодня в школе! – кричала вечером мама.

      – Чего это не была? – Агата смотрела на мать честными серыми глазами. Серая кофта под серые глаза – красиво. Удачно тогда в магазин сходили. – Это классная на меня гонит. Я хожу, а она врет, что нет.

      – Директор тоже врет? – Очень хотелось ударить. Со всей руки. Чтобы в глазах исчезло презрение.

      Но так делать нельзя. Потому что тогда Агата уйдет в комнату, захлопнет дверь. И ничего, кроме громыхающей музыки, слышно оттуда не будет.

      – А директор-то откуда знает? Он к нам в класс не заходил. Кого угодно спроси – я там была!

      – И даже Ваню?

      – Ваньки самого сегодня не было.

      Мама смотрит в окно, потому что на все остальное смотреть нет сил. По улице ходят люди. В шапках и без шапок. Парочками и по одному. Бегут собаки, летают голуби. На ветку села сойка. Пробежала белка – рядом парк. Жизнь. А в квартире как будто смерть. И ничего с этим не сделаешь.

      Мама пыталась спорить, уговариваться, кричать, водила в поликлинику к невропатологу.

      – Я в туалет на минутку. – Агата чмокнула маму в щеку и посмотрела прямо в глаза.

      Сбивал прямой взгляд. С таким взглядом врать нельзя. Широкий зрачок. Мама читала: когда врут, смотрят вверх и влево, еще нервничают, теребят что-нибудь. А тут…

      – Недолго. Скоро наша очередь.

      Агата не вернулась.

      Мама пыталась говорить с врачом, но он развел руками: «Приводите ребенка».

      – Ты почему ушла?

      – Ой, отстань! – Агата шла по коридору в свою комнату.

      – Я тебя ждала. У тебя совесть есть? – загородила проход мама.

      – А у тебя совесть есть? – заорала в ответ Агата. – У меня живот болит! Я еле хожу.

      От неожиданности мама отступила, пропуская Агату: ведь если болит, надо выпить таблетку, вызвать врача. И с запозданием поняла: ничего не болит, просто не хотела идти, говорить.

      – Могла бы сразу сказать, – через дверь крикнула мама. – Я бы с работы не отпрашивалась. Второй ведь раз!

      – Я не слышу! – В комнате Агаты упал стул. Чего он все время падает? Соседка жаловалась: от этих падений у нее сыплется штукатурка с потолка. Тоже, наверное, врет.

      Мама ушла к себе. Здесь было скучно и уныло. Коричневая стенка. За стеклянными дверцами – книги и сервиз. Книги никто не читает, сервиз последний раз доставали несколько лет назад. Агата приглашала одноклассников на день рождения. Ей исполнялось десять? А может, одиннадцать? Больше из этих чашек никто не пил. В этих бокалах не пузырилось шампанское.

      А почему нет? Как раньше!

      Мама быстро оделась.

      – Агата! Ты никуда не пойдешь?

      За дверью шебуршились, словно там ползал большой толстый неповоротливый жук.

      – Нет, – ответили после длинной, очень длинной паузы.

      – Давай чаю попьем, – предложила мама. – Я вернусь, и мы вместе, как раньше, выпьем чаю.

      Она еще хотела обсудить с Агатой, какой торт купить, но решила, что лучше выберет сама.

      – Давай, – отозвалась Агата.

      Когда мама вернулась, из комнаты Агаты слышалась музыка.