Конец «Золотой лилии». Валентин Пронин

И на наркотики тоже. Слушаюсь.

      Через минуту опять:

      – Слушаюсь. Все сотрудники работают в полную силу. Так точно. До свидания, товарищ полковник… Чего-то он паникует, – положив трубку и обращаясь к вошедшему Сидорину, закончил Полимеев.

      – Он всегда паникует, – раздраженно проговорил Сидорин. – Ему в два дня вынь да положь. Как будто мы какие-то экстрасенсы или… как они…

      – Волшебники, колдуны?

      – Не волшебники, а ясновидящие. Предсказатели. А мы люди. С определенной квалификацией, практикой и всё такое.

      – Вы не люди, а опера. Вот то-то. Давай, Валера, зови Маслаченко и других. Будем совещаться.

      С выражением продолжающегося раздражения на усталом лице Сидорин повесил на вешалку плащ и выглянул в коридор.

      – Минаков, – громко позвал Сидорин, увидев кого-то из подчиненных, – Маслаченко к и.о. начальника. Рытькова тоже. И лейтенанта Михайлову. Ну, Галю, Галю… Не ощеривайся…

      Вскоре в кабинет с российским флагом в углу, двуглавым орлом и портретом президента над головой начальника, вошли вызванные.

      – Садитесь, – бодро произнес Полимеев, компанейски-приветливо указывая руками. – Докладывайте про состояние на сегодняшний день всех потерпевших. Кроме Слепакова, естественно. Давай, Рытьков. Кто тогда был старшим? Маслаченко?

      – Я, товарищ майор. Пострадавший Хлупин с одиннадцатого этажа дома номер…

      – Говори по факту. Дом, квартира известны.

      Маслаченко аккуратно пригладил светлые волосы, как бы приходя в более «оперативное» состояние. Даже застегнул пуговицу на клетчатом пиджаке.

      Пиджак его показался Сидорину новым, рубашка выглаженной, галстук модным. Вообще то, что Маслаченко смотрелся импозантно в сравнении с ним, постоянно сердило капитана Сидорина. Это добавило еще больше раздражительности в его настроение. К тому же Галя Михайлова обычно сидела в одной комнате с Маслаченко.

      Несмотря на унылый носик и какой-то неопределенный, будто отвлеченный куда-то взгляд светло-голубых глаз, Галя нравилась Сидорину. Особенно привлекала его фигура девушки – полногрудая, с тонким станом. А когда Галя садилась на стул, скромно одергивая форменную юбку – весьма укороченную, – ее круглые колени просто выводили капитана из состояния деловой уравновешенности.