Не гневи морского бога. Олег Кондратьев

точно!

      Воеводин окончательно расслабился:

      – Ну, лейтенант, жду завтра, в 8.30 у себя дома. Да, чуть не забыл. – Командир выдвинул письменный ящик стола и достал оттуда чистый лист бумаги. – Чтобы соблюсти все формальности, напиши рапорт на мое имя с просьбой о предоставлении тебе краткосрочного отпуска с выездом на родину, ну, скажем, по семейным обстоятельствам. – Воеводин протянул Денису шариковую ручку. – Так, молодец, то что надо. – Он убрал бумагу в ящик. – Теперь беги, Вилков: там ведь лейтенанты уже слюни по столу размазывают, как бы ни померли с голодухи.

      Капитан 1-го ранга небрежно махнул волосатой ладонью и низко склонился над ворохом бумаг на столе.

      Денис пулей вылетел из командирской каюты.

      – Эх, меня бы кто-нибудь так отпустил!

      – Да, тебе только грехи можно отпустить.

      – Какие такие грехи?

      – Да, что корабельное шило тут хлещешь и закусываешь ворованным с камбуза мясом!

      – А ты уже назакусывался, да?! Кофею попить захотелось? Снова ворованного? Денис о нас же заботится! Ты вон после своего дежурства мешок куда-то втихаря упер. Загнал небось? Да сиди ты! – Валентин Зверев, капитан-лейтенант, командир группы БЧ-5, сильно толкнул ладонью в грудь щуплого старлея, пытавшегося подняться с продавленной койки. – Ну, не загнал, так на историческую родину посылкой отправил. Эх, Петро, Петро, вот смотрю я на тебя… – Зверев пристальным взглядом окинул тщедушную фигуру товарища от стоптанных форменных ботинок до торчащих на макушке коротких темных волос, – куда только подевалась вся героическая стать твоих запорожских предков? А какие люди были, какие письма турецкому султану писали!

      – Ты наших славных героев не трожь!

      – Да молчу я, молчу. Лучше оправдай-ка в очередной раз свою «говорящую» фамилию. – Старлея звали Петром Тарасовичем Наливайко. – А то вон Вилков уже на стуле от нетерпения подпрыгивает. Небось на ночь глядя, собрался в городок бежать, на почту. Звонить любимой жене-балерине.

      – Да, пианистка она, пи-а-нист-ка!

      – Так нам, татарам, один хрен. Лишь бы человек хороший был.

      – Ты, Валёк, к нашей Великой орде не примазывайся! – Это подал голос еще один участник «каютного междусобойчика» – капитан-лейтенант Хайруллин, командир торпедной боевой части. – Мы ведь и данью можем обложить. Опять лет на триста.

      – О! Уж чего-чего, а обложить ты можешь. Все гнусные матерные ругательства к нам от татаро-монголов пришли. Русские, кроме «жопы», и не знали-то ничего.

      – Так это потому, что завсегда в ней и прибывали!

      – Мужики, кончай базар! Налито уже, остынет ведь. Хотя замечу: Ирек, ты не прав. Кабы ваш Мамай-Батый заглянул чуть севернее, он бы сразу понял, что «жопа» – это не Новгород Великий, а Архангельск.

      – Не, на север нам нельзя было. Там даже кони дохли. И скакать не на чем, и жрать нечего.

      – Значит, так, захватчик древний, поставь стакан на место: в нем не твой любимый кумыс. И ручонки от мяса подальше: это же свинина, черт побери! Все твои Чингисханы в гробу