Реки помнят свои берега. Николай Иванов

к гадалке ходить не надо – дождь скоро.

      Женьке муравьиная пирамида ничего не известила, но простофилей показаться не захотел и на всякий случай тоже кивнул: скорее всего, так и получится. Поторопился проявить себя и Васька, показывая Оксане острием подаренного ножа на холмик:

      – Видишь, муравьи бегут только в кучу и закрывают свои убежища палочками? Точно от дождя.

      Все подняли головы вверх, где верхушки деревьев штриховали и без того малый просвет неба. Фёдор Максимович приладил удобнее ружьё:

      – Надо поспешить, авось успеем.

      Идти требовалось до бывшего партизанского аэродрома, на окраине которого школьники и проводили свои соревнования. Раньше делали это чаще, теперь – всё реже. Лесничего на них никто не приглашал, но когда Анька сказала, что новая учительница вместе со старшеклассниками возрождает «Партизанские костры», засобирался. Лето простояло сухое, и ежели не углядят за огнём, то тому доскакать до Рыжего леса – как голодным курам Степана до чужого корма. Вот тогда всем в округе ложись и помирай. По крайней мере, так говорили начальники в Брянске. Из их формул и графиков Фёдор Максимович запомнил твёрдо одно: если полыхнут заражённые деревья, границу радиации смело можно увеличивать на десятки километров. Скорее всего, это правда, будь по-иному, выжгли бы чернобыльское пятно – и дело с концом! Пока же ни на дрова лес нельзя брать, ни на мебель, ни на колья к ограде, ни на оглоблю к телеге. Стоять и умирать лесу поодиночке. Хотя что делать дальше с умершими и упавшими деревьями, тоже никто не знает…

      К огромной опушке, приспособленной партизанами в войну под аэродром, вышли под усиливающийся шелест листьев. Ветерок приятно освежал, но поскольку нёс грозу, радоваться прохладе не приходилось.

      – Вон там они должны быть, – показал Фёдор Максимович на противоположный край уже заросшего кустарником поля.

      Аня и Женька побежали вперёд, но вдали, распеваясь перед концертом, пророкотал гром, и дети тут же вернулись под руки взрослых.

      Лагерь нашли по песням из магнитофона и расстилающемуся под листвой дыму. Разномастные палатки, натянутые среди сосен, окаймляли плешивый косогор, в центре которого дымился бесхозный костёр. На подошедших гостей внимания никто вроде не обратил, но едва они ступили за черту лагеря, сбоку появилась Вера Сергеевна в красной пилотке и с пионерским галстуком поверх спортивного костюма. Оксана и Женька подались к сестре.

      – Фёдор Максимович, здравствуйте, – кивнула она старшему. Остальным улыбнулась. Несколько задержала взгляд на Егоре, запоминая новое лицо, хотя Анна уши прожужжала своим героическим дядей. – Какими ветрами к нам, да ещё вместе с дождём?

      – Ветра служебные, Вера Сергеевна. Вон костёр оставили без присмотра.

      – Не ругайтесь, Фёдор Максимович, мы с огнём аккуратные. Сейчас затушим.

      – А это наш дядя Егор, он вчера приехал. Я же говорила! И знаете… – Аня потянулась сообщить новость на ушко, но осеклась под взглядом