Девочка-ворона. Эрик Аксл Сунд

хорошо, – написала она в ответ. – Не продохнуть. Иду по следу”.

      Жанетт улыбнулась: этой формулировкой отец сам обычно пользовался, приходя домой после рабочего дня.

      Когда она приблизилась к виадуку, ее мысли вновь вернулись к работе.

      Три поколения полицейских в семье: дед, отец и теперь вот она. Бабушка и мама были домохозяйками.

      И Оке, думала она, художник. И домохозяйка.

      После того как отец понял, что она подумывает пойти по его стопам, ей пришлось выслушать множество историй, имевших целью отпугнуть ее.

      Надломленные люди. Наркоманы и алкоголики. Бессмысленная жестокость. То, что раньше лежачего не били, – миф. Всегда били и бить будут.

      Но особенно он ненавидел одну часть работы.

      Когда он служил в пригороде к югу от Стокгольма, в непосредственной близости от метро и электрички, ему как минимум раз в год приходилось спускаться на рельсы, чтобы собирать в кучу останки человека. Голова. Рука. Нога.

      Грудная клетка.

      Каждый раз, когда это случалось, отец приходил в отчаяние.

      Он не хотел, чтобы ей пришлось видеть все то, что довелось повидать ему, и его главная мысль легко сводилась к одному предложению: “Будь кем хочешь, только не полицейским”.

      Однако ничто из рассказанного им не заставило ее передумать. Напротив, его истории лишь придали ей уверенности.

      Первым препятствием для поступления в Полицейскую академию стало слабое зрение в левом глазу. На операцию ушли все ее сбережения, и, кроме того, она в течение полугода почти ежедневно работала сверхурочно, чтобы скопить недостающие средства.

      Вторая проблема возникла, когда ей сообщили, что она слишком маленького роста.

      Решением стало обращение к хиропракту, который двенадцать недель “колдовал” над ее спиной и сумел-таки увеличить длину тела на недостающие два сантиметра.

      По пути на вступительные испытания она лежала в машине, поскольку знала, что от долгого сидения тело может сжаться.

      “Что произойдет, если я утрачу мотивацию?” – думала она.

      Вечера в начале лета были прохладными, и Жанетт, вместо того чтобы идти по улице Васагатан, решила пройти в метро через Центральный автовокзал.

      Этого нельзя допускать, постановила она, войдя в тепло. Главное – не останавливаться.

      Она прошла через автобусный вокзал к железнодорожному, спустилась вниз по эскалатору и оказалась в толпе, движущейся по переходу между электричкой и метро.

      Попрошайки и торговцы навели Жанетт на мысль о деньгах.

      Она открыла бумажник: две мятые купюры по сто крон, тридцать уйдет на билет до дома. Хотелось бы верить, что у Оке осталось что-нибудь из денег, выданных ему в начале недели на хозяйственные расходы. Даже если Олунду удастся починить машину, это, по ее подсчетам, все равно обойдется в пару тысяч.

      Работа и финансы, думала она.

      Куда, черт возьми, от этого денешься?

      Когда Юхан отправился спать, Жанетт с Оке, взяв по чашке чаю, уселись в гостиной. Чемпионат Европы по футболу входил в решающую стадию, и по телевизору