Человек из прошлого. Максим Резниченко

без каких-либо бюрократических проволочек: подачи заявлений, рассмотрения дела, вынесения приговора. Плетущий сам себе и судья, и адвокат, и прокурор. Он сам выносит приговор, и сам его исполняет.

      – А если он ошибется? Если пострадает невиновный? – заволновалась моя собеседница.

      – Вы не совсем понимаете, о чем идет речь. Необходимости что-то кому-то доказывать нет по одной простой причине – сны не могут лгать. Человек физически не может обмануть свое сознание. Он может лгать наяву, может вводить в заблуждение следствие, если речь о преступнике, он может лгать родным, близким, но обмануть себя невозможно.

      Моя подопечная слушала внимательно. Она перестала хмуриться и задала следующий вопрос:

      – А если Плетущий захочет… наслать кошмары просто так, не преступнику, а просто первому встречному?

      – Этот вопрос из серии: «А если кто-то пойдет в оружейный магазин, купит там винтовку и начнет стрелять по случайным прохожим», – ответил я. – Объясню понятней. Чтобы наслать на человека кошмары, нужно уметь это делать. Для этого нужно быть Плетущим, то есть выучиться полные десять лет. За это время моральные, этические и нравственные установки вбиваются очень прочно, я бы сказал: незыблемо. Это если не учитывать того, что Плетущим не может стать психически неуравновешенный или просто агрессивный человек. Такие отсеиваются в первый год обучения…

      – Ты говоришь все правильно. Наверное, – произнесла женщина. – Но я слишком далека от всего этого.

      – Вам решать, насколько сильно вы хотите стать настоящей Плетущей.

      – Я хочу… Но зачем мне это?

      – Вы сами должны ответить на этот вопрос. Вас никто не заставляет. Право выбора – за вами.

      – Я подумаю над твоим предложением, – сказала она задумчиво.

      – Когда решите, если решите, – поправился я, – дайте мне знать.

      – Каким образом?

      – Через птицу, – я кивнул на орла, задремавшего прямо на спинке кресла. – Позовите его, и когда он прилетит, скажите ему то, что хотели бы передать мне. Я сразу узнаю о вашем решении или просто о просьбе увидеться. Если в это время буду пребывать во сне.

      – Хорошо, я… – она осеклась на полуслове, закаменела лицом.

      – Что случилось? – я встал с кресла, огляделся, «созерцая» – нет, ничего не увидел и не почувствовал, не было никакой опасности, да и Страж продолжал мирно дремать.

      Прошла целая минута, и глаза женщины ожили, она сделала судорожный вздох. Моя собеседница закрыла лицо руками, потом – помассировала виски, и, наконец, подняла на меня глаза. Увидев, что с ней все в порядке, я опустился обратно в кресло, но ее взгляд меня насторожил.

      – Тебе нужно идти, – произнесла она напряженно, – чтобы спасти своего друга… Мишу.

      – Вы сейчас… только что… – я силился подобрать нужные слова.

      – Да, я сейчас видела.

      – Что именно?

      Она не спешила отвечать и продолжала напряженно следить за мной.

      – Тебе нужно решить, что будешь делать, – моя подопечная странно смотрела на меня.

      – Я