День Всех Святых. Дмитрий Захаров

Ермаков иногда брал сообразительного паренька на задания.

      – Не кричи так, оглушишь!

      Капитан поднялся со стула и вышел в коридор. Здесь пахло старой одеждой и несвежими носками.

      – Говори!

      – Я свидетеля нашел!

      – Какого свидетеля?!

      – Алкаш местный, – частил Васильченко, словно боясь, что его перебьют. – Он в домике сидел, на детской площадке. На черта похож!

      Ермаков машинально провел ладонью по висящей на вешалке мужской куртке. Ткань была сухой, а дождь лил со вчерашнего вечера. В его практике был случай, когда по заявлению о пропаже человека было возбуждено уголовное дело, а мужик все время прятался в соседней комнате. Выходил по ночам, подышать воздухом.

      – Что значит – похож?!

      – Жуткий такой… Ресниц и бровей нет! Он видел, как гражданин спасался от кого-то, бежал в эту самую парадную…

      В комнате загремел телевизор. Актер, играющий роль серьезного мужика, продолжал ругаться, что-то невразумительное отвечала брюнетка.

      – Понял. Сейчас буду. Монстра своего никуда не отпускай.

      Он спустился по лестнице, не дожидаясь лифта. Распахнул входную дверь, холодный ночной воздух освежил лицо. Холерик! Жена права! Он больше десяти лет на оперативной работе, а так и не научился дистанцироваться от проблем потерпевших. В психологии такое состояние называется «профессиональное выгорание». Он еще не выгорел.

      Дождь закончился, на небе проступили тусклые осенние звезды. Саня с торжествующим видом вел к машине мужчину.

      – Вот! – закричал он еще издали. – Гражданин Копейкин!

      Ермаков посмотрел на бродягу. Тот был жилистым, ростом выше капитана, нетипичного для бездомных спортивного телосложения. Он был одет в синюю куртку с эмблемой «Адидас» и мешковатые джинсы. Возраст в районе сорока лет. Устрашающим был цвет его лица – прозрачно-белый, как пергамент, и красноватая радужная оболочка глаз. Брови и ресницы были почти незаметны на фоне молочного цвета лица.

      – Фамилия?

      – Сказал уже, гражданин начальник! Копейкин я! – Мужик вел себя дерзко. Крепкие узловатые кисти рук покрывала синяя вязь татуировок.

      – Сидевший?

      – Все, что отдал хозяину, то мое! – нагло сказал бродяга.

      – Расскажи, что видел…

      – А чё тут говорить? Дождь шел, я в избушке детской пережидал. До ночлежки топать через весь город, а кроссы дырявые совсем. Там «скорая помощь» подъехала, – протянул он палец в направлении высокой арки. – Прошло минут пять, а потом чувак какой-то драпанул оттудова. Вот и все!

      – За ним кто-то гнался?

      – Не было такого. Я из окошка домика видел. Вроде шум был, как собака рычит, или это тот чувак, что драпал, заревел как белуга… – Он усмехнулся.

      – А потом что было?

      – Ничего! – Копейкин пожал широкими плечами.

      – И ты не вылез из своей пещеры посмотреть, что там случилось? – недоверчиво спросил капитан.

      – Не-а…