Дюна. Битва при Коррине. Кевин Андерсон

удастся закончить этот долгий опыт и добиться поставленной цели.

      И без того узкое лицо тлулакса еще больше вытянулось; его темные, близко посаженные глаза лихорадочно забегали, словно у затравленного зверя.

      – Тебе давно пора было прийти. Я уже давно не сплю и пялюсь по сторонам.

      – Значит, у тебя было много времени, чтобы обдумать какие-нибудь замечательные новые идеи. Я горю нетерпением выслушать их.

      В ответ пленник хрипло и грязно выругался. Потом, взяв себя в руки, продолжил:

      – Как идет эксперимент по отращиванию конечностей? Есть какой-нибудь прогресс?

      Робот придвинулся ближе и приподнял биологический лоскут, чтобы осмотреть кожу одной из изуродованных, покрытых рубцами культей плеч Рекура Вана.

      – Есть что-нибудь? – тревожно спросил тлулакс. Он выгнул шею и изо всех сил скосил глаза, стараясь рассмотреть обрубок руки.

      – На этой стороне нет.

      Эразм приподнял биологический лоскут на другом плече.

      – Вот здесь что-то, возможно, есть. На коже видно отчетливое выбухание.

      В каждое плечо были инъецированы определенные клеточные катализаторы, вероятно, стимулировавшие рост новых конечностей на месте удаленных.

      – Сделай экстраполяцию своих данных, робот. Сколько мне еще ждать, когда отрастут мои руки и ноги?

      – Трудно дать ответ на этот вопрос. Может быть, это произойдет через несколько недель, но может быть, и позже. – Робот потер своей железной рукой припухлость. – Но этот вырост может означать и нечто совсем другое, например инфекцию. Вырост имеет красную окраску.

      – Я не чувствую никакой боли.

      – Ты хочешь, чтобы я взял соскоб?

      – Нет, я подожду, когда смогу сделать это сам.

      – Не будь грубым. Наша работа требует сотрудничества и совместных усилий.

      Хотя результат нельзя было назвать многообещающим, робот не слишком сильно волновался. Это исследование не было приоритетным. На уме у Эразма было нечто намного более важное.

      Он отрегулировал состав жидкостей, поступающих в вены пленника, и с лица тлулакса исчезло недовольное выражение. Несомненно, Рекур Ван переживал сейчас один из перепадов настроения. Надо просто внимательно следить за ним и вовремя вводить соответствующие лекарства, чтобы поддерживать пленника в работоспособном состоянии. Вероятно, так можно было предупредить и сегодняшнюю вспышку гнева. Иногда по утрам этого человека могло вывести из состояния равновесия что угодно. Иногда, правда, Эразм специально провоцировал его, чтобы наблюдать результат.

      Контролировать поведение человека – даже такого противного и отвратительного, как этот, – было и наукой, и искусством. Этот обрубленный и деградировавший пленник был в такой же мере «объектом», как и любой человек в забрызганном кровью бараке или лаборатории. Даже когда тлулакс впадал в крайнее отчаяние, когда он пытался вырвать трубки систем жизнеобеспечения, пользуясь для