Суверенитет духа. Олег Матвейчев

другой господин. Тот, кто не признан другим господином, сам еще не вполне господин. Более того, только тот, кто не имеет рабов и не зависит от них, может быть признан настоящим господином. Настоящий господин самодостаточен и не зависит от обслуживающего класса. Таким образом, настоящий господин есть господин, признанный другим господином, и оба они, будучи самодостаточными, уже не имеют рабов. Это один из главнейших факторов, толкающий господ к освобождению рабов.

      Раб, который видел господина только с потребляющей и господствующей стороны, не имеющий опыта господства, становясь свободным либо в результате освобождения своим господином, либо чужим, либо в результате бунта, первым делом пытается воспроизводить внешнюю неистинную сторону господства, а именно: сам пытается вести себя как господин, как это он себе представляет. Он, прежде всего, пытается завести себе рабов (сладко, если это будет прежний господин), заставить других трудиться, и начинает потреблять. Это может затянуться достаточно надолго, пока не потребуется нового освобождения и понимания всеми сторонами, что настоящее господство есть взаимная признанность господами, а не рабами, что настоящее господство – это самодостаточность и самообеспеченность, самостоятельность и независимость от рабов.

      Что написано в пунктах с 1 по 5, есть, по Гегелю, принадлежность к дикому «естественному состоянию». Что написано в пунктах с 5 по 10, мы привыкли называть «феодализмом». То, к чему мы приходим в самом конце, а именно: взаимной признанности всех господ господами, без всякого рабства, это новая история и «современное государство».

      В «современном государстве» изначально человек признан в качестве свободной личности, он имеет права, в его отношении действуют законы и проч. Если восточная деспотия знала свободу Одного Господина, а все остальные были рабами, если античный и средневековый мир знал свободу Некоторых Господ, и его государства все же держались на рабстве, то новый мир и новые государства – это государства, где каждый гражданин есть господин, где каждый есть князь, где все господа. Это государства, состоящие из одних только «монархов», которые тем более свободны, чем более самодостаточны, поскольку у них нет рабов. Но всем воздаются «королевские почести»: то есть все друг с другом вежливы, все принимают участие в управлении государством и его жизни, включены в него через профессии, сословия и проч. Ежели кто ведет себя еще как в диком состоянии, то есть не видит в других гражданах свободных людей (например, преступники), то и в нем отказываются видеть свободного и либо приводят его существование в согласие с его сущностью (лишают свободы), либо уничтожают. Он рискует жизнью, хочет умереть за свою незрелую неистинную свободу? Пожалуйста, вот ему эта возможность! Поэтому Гегель признает смертную казнь.

      Есть еще одна проблема: нельзя сразу оказаться в ситуации свободы и господства. Свобода не дается от природы, она завоевывается. Поэтому весь описанный путь был необходим. Было важно, говорит Гегель, чтобы