Арлекин моего сердца. Александра Шервинская

луб уже успели отлежаться и перестали будоражить кровь. Хотя…

      Я плотоядно ухмыльнулся, и оконное стекло послушно отразило довольную физиономию молодого (кто не согласен, что тридцать два года для мужчины – молодость, тот свободен) брюнета с очень светлыми глазами не то серого, не то голубого цвета. Чуть тяжеловатая нижняя челюсть придавала моей и без того не слишком изуродованной интеллектом физиономии слегка бандитский вид. Кому как, а мне нравилось. И, судя по всему, не только мне. Я вообще себя люблю и не вижу в этом ничего плохого. Живу так, как мне нравится, ничего никому уже не должен. Люблю качественные вещи, вкусную еду, элитный алкоголь, хорошие машины. А еще – люблю женщин. Люблю часто, много и подолгу. Наверное, это самая сильная моя страсть. Я обожаю секс, причём, чем острее и нестандартнее ситуация, тем мне интереснее, тем больше удовольствия я получаю.

      При этом я не руководствуюсь какими-то чёткими критериями насчёт женской внешности, это вот ни разу не самое главное, поверьте. Заводит не размер груди и не длина ног, а чувственность, отсутствие комплексов, страсть к экспериментам, в общем, умение и желание играть в эти игры. Для меня практически нет табу, кроме, пожалуй, секса с мужчинами и туалетной тематики. Ну не моё это, не моё. Всё остальное – добро пожаловать! Со всем моим удовольствием и старанием. А если групповичок срастётся – вообще замечательно. И, кстати, я, конечно, не фанат всех этих «пятидесяти оттенков», но доминировать в сексе мне однозначно нравится. И насилие нравится. Чтобы сопротивлялась, вырывалась, уговаривала – тем слаще обладание. Женщина должна понимать, кто главный.

      Нравится публичность, бывало, занимался сексом прямо на глазах у изумлённой публики. Секс в присутствии других, возможно, незнакомых людей – это особое, изысканное удовольствие для любителей и знатоков. У нас есть даже своего рода клуб, который когда-то, лет пять назад, мы организовали с парой приятелей. Для ценителей нестандартного секса, в том числе и публичного. И, между прочим, это одна из серьёзных статей моего дохода: клуб оказался очень прибыльным делом. Никакой уголовщины: всё исключительно на добровольных началах. Ну, или добровольно-принудительных, но всё по мирному договору. Съездить что ли сегодня? Да нет, лень. Точно знаю, что никого интересного не найду. Лучше поработаю.

      Из вороха документов, отчётов и смет я вынырнул часа через два, с наслаждением потянулся и решил, что чашка кофе мне точно не повредит. До сих пор испытываю удовольствие от того, что этот большой уютный кабинет с тяжёлой стильной мебелью – мой. Два месяца назад генеральный директор нашей компании решил, что уже вполне может позволить себе наслаждаться заслуженным отдыхом на Лазурном берегу и передал бразды правления мне. А я не стал отказываться. Власти, как и денег, много не бывает. Ещё раз окинув взглядом свои владения, я нажал на кнопку интеркома и услышал сдержанное: «Слушаю, Максим Сергеевич».

      Мой секретарь. Алиса Юрьевна. Назвать её секретаршей язык не поворачивался, если честно. Она – именно секретарь. Я миллион раз мысленно благодарил своего предшественника за такой нереальный подарок. Раньше я думал, что рассказы о секретарях, которые, словно по волшебству, умудряются одновременно вести документацию, согласовывать расписание руководства, назначать и отменять встречи, сортировать почту и варить божественный кофе в банальной кофемашине – это сказка, миф, несбыточная мечта. Но оказалось, что это реальность, и у неё есть имя – Алиса Юрьевна Никольская. По-моему, она до сих пор не привыкла ко мне, хотя с прежним шефом они жили, насколько я знаю, душа в душу. Она знала и умела очень многое, поэтому я старался быть максимально вежливым и корректным. Если кто не в курсе – недовольная шефом секретарша может легко и непринуждённо превратить его жизнь в ад. А мне этого не хотелось.

      – Алиса Юрьевна, будьте добры, сварите мне кофе, пожалуйста. И покрепче, если можно.

      – Разумеется, одну минутку.

      Вот за что она меня не любит? Вроде бы я стараюсь быть хорошим начальником, не хамлю, не скуплюсь на премии, всегда вежлив. А вот чувствую – не любит. Терпеть не может, хотя и старается этого не показывать.

      Дверь отворилась, и я сделал вид, что изучаю очередной документ, а сам в который раз стал рассматривать своего секретаря. Невысокая платиновая блондинка, голубоглазая, серьёзная. Фигура не как у киношной секретарши – ноги не от ушей, да и формы не эталонные, далеко не классические 90-60-90. Большая грудь, достаточно тонкая талия, красивый изгиб бедра – этакая вариация на тему Мэрилин. Интересно, сколько ей лет? Тридцать? Тридцать пять? Сорок? Нет, сорок вряд ли, хотя кто их, современных женщин, разберёт. Выглядит на «около тридцати пяти», а на самом деле возможны варианты от двадцати пяти до пятидесяти.

      – Ваш кофе, Максим Сергеевич, – руки с безупречным маникюром опустили на стол небольшой поднос, на котором дымилась белоснежная чашка с ароматным кофе, радующим глаз густой и явно вкусной пенкой. Там же стояло блюдце с миндальным печеньем, которое я тайно и нежно люблю. Хотя насчёт «тайно» я явно погорячился. – Что-нибудь ещё?

      – Благодарю, пока всё, – я кивнул, и Алиса Юрьевна молча повернулась и пошла к двери, оставив едва уловимый дразнящий шлейф каких-то незнакомых духов. Я смотрел