Неопознанный ходячий объект. Татьяна Полякова

вздохнул, а матушка весело пояснила:

      – У них там в каждом доме самогонку производят, а сбывать ее некуда. Вот русалки мужикам и мерещатся, всей деревней чертей гоняют, господи, прости… – Матушка торопливо перекрестилась, виновато косясь на супруга.

      – Вот оно что, – озадачилась Женька. – А участковый, он тоже пьет?

      – Нет. Не скажу. Выпивает, конечно, но на общем фоне можно сказать – совершенно не злоупотребляет.

      Формулировка мне показалась довольно затейливой, что значит, к примеру, «на общем фоне»? Но лезть с такого рода вопросами я поостереглась и ждала, что дальше скажет отец Сергей, но батюшка замолчал.

      – Так случай, описанный в письме, имел место? – спросила Женька.

      Отец Сергей пожал плечами:

      – Василия Ивановича, участкового то есть, липатовские совершенно замучили. Он пошел проверить, да, видно, заплутался на болоте.

      – Это он вам рассказал?

      – Он у нас молчун и особо ничего не рассказывал. Но и так ясно.

      – А люди действительно в тех краях пропадали?

      – Пропадали, – покаянно кивнул отец Сергей. – Только вы поймите, там с трех сторон река, а с четвертой болото. Летом дачники кто за клюквой, кто за черникой, а с болотом шутки плохи. И леса здесь такие, ого-го, заплутать не трудно. И лихие люди, к несчастью, тоже нас стороной не обошли. Святотатство форменное: часовню ограбили, икону украли, с девятнадцатого века в ней находившуюся. Церковную кружку унесли, позарились. Срам, да и только.

      – А еще Петра Наумовича убили, – вздохнула матушка.

      – Кто такой Петр Наумович? – насторожилась Женька.

      – Как же, Петр Наумович Холмогорский…

      Фамилия показалась мне знакомой, я перевела взгляд на Женьку, на лице которой отобразился напряженный мыслительный процесс.

      – Неужто не знаете? – ахнула матушка. – Он ведь человек очень известный.

      – Как же, как же, – обрадовалась Женька, – художник, писатель, краеведением занимался?

      – Точно. Очень много полезного для людей сделал. Церковь помогал восстановить, да и вообще… Вот скоро три года, как погиб. До сих пор убийцы не найдены.

      – Нельзя ли об этом поподробнее? – сощурила зеленые глазищи подружка.

      Батюшка вздохнул, но его супруга приступила к рассказу с большой охотой:

      – Петр Наумович жил в Красном Селе, на той стороне реки, от Липатова километров десять будет. Дом у него на отшибе стоял, большой дом, прямо на холме, бывшая помещичья усадьба. Петр Наумович его отреставрировал на свои средства. Музей мечтал создать, быт русской усадьбы. А еще галерею, он ведь картины коллекционировал, очень ценные. Его уговаривали их в столицу перевезти, а он отвечал, что в столице и так музеев много, а в провинции тоже люди. Здесь его родные места, он сам-то родом из Фрязина, вот и радел за земляков, хотел о себе светлую память оставить. Человеком он был уже в преклонных летах, о душе много думал. И у кого только на него рука поднялась… – с горечью покачала