Любовь больше, чем космос. Лина Люче

снова поставил блок, – прошептала она, когда поняла, что повеяло прохладой.

      – Не потому, что я от тебя скрываю что-то. Просто тебе это много, – прошептал он, погладив ее по голове словно ребенка, – мои эмоции пока еще тебе велики.

      – Знаю, – кивнула Кей-Ше и сглотнула.

      Зарем немного отодвинулся и перевел взгляд на ее стакан:

      – А, кстати, если хочешь…

      Кей-Ше изумленно посмотрела на него, потом немного испуганно взглянула на стакан, почти пустой:

      – Не-еее.

      – Можно, – сказал Зарем и снова послал ей телепатическую улыбку.

      – Не знаю.

      Она протянула руку и отдернула, но потом почувствовала прилив сил и уверенности, словно из ниоткуда, и тогда снова быстро протянула пальцы, схватила стакан и со всей силы бросила в стену.

      Зарем издал тихое восклицание и инстинктивно накрыл ее своим телом, поднимая крылья, но осколки не ранили их.

      Через мгновение они оба выпрямились, глядя друг на друга с изумлением и захохотали, как сумасшедшие. Когда заглянула испуганная шумом медсестра, Кей-Ше засмеялась еще громче и замахала рукой:

      – Все в порядке. Извините.

      В этот миг она почти физически почувствовала, как ее отпустило. Она больше не злится на горианку и больше не жалеет себя… по крайней мере, в ближайшие полчаса.

* * *

      Неделю спустя Кей-Ше уже казалось, что она в клинике целую вечность и потихоньку начинает сходить с ума. Каждый день начинался как фильм ужасов и заканчивался как прекрасная сказка. С утра приходил Берк. Хмурый, холодный, безжалостный. Он затягивал ее в увод, и она теряла сознание. Он каждый раз спрашивал ее, что она помнит, но как Кей-Ше ни силилась, она не могла вспомнить ничего. Приходила в себя только к обеду, вся зареванная, без сил, и уже не решалась посмотреть в его разочарованные глаза. Как ни странно, страшнее и печальнее всего ей было разочаровывать этого человека – ведь она целиком зависела только от него.

      Послеобеденное время Кей-Ше обычно спала, иногда ела, если были силы. А потом появлялся Зарем. Теплый, добрый, очень спокойный и сильный. Чаще всего он заставлял ее выходить из палаты, хотя она чувствовала ужасный упадок сил, и каждый раз эти маленькие прогулки ей нравились, даже при том, что они не покидали стен клиники. Он показывал ей потайные и публичные места и всегда рассказывал очень интересные вещи. Однажды даже подвел к операционной – в смежную комнату, предназначенную для наблюдений, и Кей-Ше получила возможность проследить за работой горианских докторов.

      – Это гипнотерапевт, он высший телепат, – рассказывал Зарем, указывая на горианца, стоящего у изголовья пациента. Он смотрел ему в глаза все то время, пока работал хирург.

      – Значит, это правда? – изумленно спросила Кей-Ше. – Вы не используете лекарства для обезболивания?

      – Не всегда. Другие больницы дифференцируют подход, но в нашей клинике мы всегда используем только увод, – с нескрываемой гордостью сказал Зарем.

      – А