Память, что зовется империей. Аркади Мартин

старый друг точно определил источник цитаты? Сама-то она не читала «Депеши с нуминозного фронтира». Этот текст не доходил до станции Лсел. Похоже, он не из тех, что могли пропустить тейкскалаанские цензоры, – они редко пропускали религиозные тексты или те, которые можно истолковать как руководство по госуправлению либо неотредактированные рассказы о дипломатии или военном деле Тейкскалаана.

      – Девятнадцать Тесло не ошиблась насчет меня, – ответила Три Саргасс довольно безмятежно. – Одиннадцать Станку это помогло. Поможет и нам.

      – По одной правде с каждого, – сказала Махит. – И мы сохраним чужие секреты.

      – Ладно, – сказал Двенадцать Азалия. Провел рукой против прилизанных волос, взъерошил. – Ты первая, Травинка.

      – Почему это я первая, – возразила Три Саргасс, – если это ты нас сюда втравил.

      – Тогда она первая.

      Махит покачала головой.

      – Я даже не знаю правил договора о правде, – сказала она, – я не гражданка и не имела удовольствия читать Одиннадцать Станка. Так что вам придется показать пример.

      – А ты-то и рада, – сказала Три Саргасс, – когда можно сыграть на своей нецивилизованности.

      Махит и правда была рада. Это единственный приятный момент во времена, когда ты одна и тебя то очаровывают, то пугают окружающие тейкскалаанцы, которые до сего дня были одновременно и куда менее тревожными, и куда более доступными по той простой причине, что существовали главным образом в литературе. Она пожала плечами в ответ.

      – Может ли не повергать в трепет огромная пропасть, отделяющая меня от граждан Тейкскалаана?

      – Вот-вот, – сказала Три Саргасс. – Ладно, я первая. Лепесток, спрашивай.

      Двенадцать Азалия чуть склонил голову к плечу, как бы в раздумьях. Махит почти не сомневалась, что вопрос он уже придумал, а тянул только ради театральности. Наконец он спросил:

      – Почему ты попросилась в культурные посредницы посла Дзмаре?

      – Ой, нечестно! – сказала Три Саргасс. – Остроумно и нечестно! Ты стал в этой игре лучше, чем раньше.

      – А я и старше, чем раньше, и на меня уже не действуют твои чары. Теперь давай. Выкладывай правду.

      Три Саргасс вздохнула.

      – Тщеславные личные амбиции, – начала она, отсчитывая причины на пальцах, начиная с большого, – искренний интерес к необычайному взлету бывшего посла в глазах его величества – у тебя, Махит, очень славная станция, но и довольно маленькая, нет никаких вменяемых причин, чтобы рука императора легла на плечи твоего предшественника, пусть и такие красивые, – и, хм-м… – Она помолчала. Пауза была драматической, но Махит подозревала, что при этом и неподдельной. Вся сконфуженность, которая ранее в Три Саргасс отсутствовала, теперь проявилась в положении подбородка, в том, как она прятала глаза ото всех, даже от трупа. – И – мне нравятся пришельцы.

      – Нравятся инопланетяне, – в восторге воскликнул Двенадцать Азалия одновременно с тем, как Махит сказала:

      – Я не инопланетянка.

      – Почти, –