Слепой. Живая сталь. Андрей Воронин

кроны совсем чуть-чуть не доставали до гребня, сливаясь в сплошную ядовито-зеленую завесу всего в нескольких метрах от края тропы. Слабый порыв ветра коснулся лица, принеся с собой густую, плотную волну нестерпимого смрада, и Камински понял, куда подевались тела людей, чьи головы торчат рядом с ним на шестах. Вскоре ему предстояло составить им компанию, и сержант вдруг подумал: а чего я, собственно, жду – пули в спину?

      Он еще раз перекрестился, запрокинул голову, как бы вознося к небесам последнюю мольбу, и, собравшись с духом, внезапно и стремительно метнулся вперед и вниз. Позади раздались почти неслышные за шорохом и перестуком сыплющихся из-под ног мелких камней встревоженные крики, оглушительно простучала длинная автоматная очередь, но сержант уже на полном ходу вломился в заросли. Жесткие и шершавые, как наждачная бумага, листья хлестнули по лицу, острая ветка пробороздила щеку, едва не выколов глаз, но непроницаемый зеленый полог уже сомкнулся над головой, лишив автоматчиков возможности вести прицельный огонь. Уже на третьем шаге Камински оступился, упал и поехал вниз на боку, увлекая за собой клубящуюся, кувыркающуюся, увеличивающуюся с каждой секундой лавину камней, пыли и прелой листвы. Вслед ему наугад густо палили из двух автоматов, свинцовые плети очередей хлестали джунгли вдоль и поперек, сшибая с деревьев листья и ветки. Пули щелкали о камни и стволы, с сочным чмоканьем впивались в мясистые стебли, перерубая их пополам; земля вдруг куда-то исчезла, и, пролетев два или три метра по воздуху, Камински с маху приземлился на что-то мягкое, с неприятным чавкающим звуком подавшееся под его тяжестью.

      Лавина потревоженного его головоломным спуском лесного мусора, догнав, осыпала сержанта градом мелкого щебня, сухих веток и листвы, но даже сквозь шум обвала он расслышал слитное, басовитое жужжание разом взметнувшихся в воздух неисчислимых полчищ мух. В ноздри опять ударил невыносимый, густой, как кисель, липкий смрад разложения. Опустив глаза, Камински увидел торчащую из отвратительного черно-коричневого месива человеческую руку со скрюченными пальцами. В другом месте в глаза бросился солдатский ботинок, потом пряжка форменного ремня, рукав с нашивками капрала… Зажав руками рот, чтобы сдержать крик, давясь подступающей к горлу рвотой, сержант Камински с трудом выбрался из страшной кучи и, шатаясь, заковылял вниз по крутому склону.

      Сверху дали еще несколько очередей, а потом пальба разом прекратилась – видимо, у стрелков кончились патроны.

      – Езус-Мария, – трясущимися губами пробормотал Камински, судорожно перекрестился и скрылся в сельве.

      Упустившие пленника конвоиры одинаковым движением забросили за спины курящиеся синеватым пороховым дымком автоматы. Один из них – тот, что говорил по-английски, – достал из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет, сунул одну в зубы, а остальные протянул коллеге. Сигареты были самые обыкновенные и не содержали в себе ничего, кроме выращенного на местных плантациях