Вольному – воля. Владимир Колычев

меня нет... Но для Максимуса – возможно. Он совсем еще молодой, для него тридцать лет – это уже старость. И для твоего Гефеста тоже. Для них ты – источник денег и хорошей жизни, не более того...

      – Но Максимус не думал о деньгах, которые мог бы от меня получить. Он думал о том, какая я старая и страшная...

      – Твой Максимус – голубой. Только голубой мог сказать такое... Погоди, я сейчас...

      Алик достал из кармана пиджака тонкую трубку сотового телефона, нажал на клавишу, кому-то позвонил. Он говорил так тихо, что Аврора не разобрала слов. Зато к ней обратился громко.

      – Удивительно, но с ориентацией у него все в порядке. По бабам ходок... Почему же он так тебя оскорбил... Я с ним поговорю, хочешь? Научу жить...

      – А кто меня жить научит, после того, что я от него услышала! – взвилась Аврора.

      Не надо было Алику выяснять ориентацию Максимуса. Не надо было лишний раз подтверждать правоту слов этого красавчика. Женщина может смириться со всем, даже с мужем-бандитом, но с тем, что она старая и некрасивая, – никогда!.. Ну за что же ей такое наказание?

      – И все равно я ему башку откручу... – пригрозил Алик.

      – А я так и останусь старой и страшной?

      Аврора пыталась, но никак не могла взнуздать свою ярость.

      – Для меня – нет! – решительно мотнул головой Мотыхин.

      – А для всех?

      – Все меня не волнуют. Меня волнуешь только ты!

      В смятении чувств Аврора не сразу поняла, что Алик воспользовался ее слабостью. Как-то так вышло, что он взял ее за руку и посадил к себе на колени. Одной рукой обнял за талию, другой взял за левое плечо. И если бы его пальцы не соскользнули вдруг к левому полушарию ее бюста, она бы продолжала сидеть у него на коленях, не замечая того.

      – Что ты делаешь? – возмутилась она.

      И попыталась подняться на ноги, но Алик крепко и в то же время мягко обвил обеими руками ее талию, не выпустил из своих объятий.

      – Ты хоть понимаешь, что это слишком? – спросила она.

      – Понимаю, но не совсем. Чем я хуже твоего Максимуса?

      – Хуже!

      Он продолжал удерживать ее у себя на коленях, а она больше не предпринимала попыток вырваться. Что ни говори, а после пережитого она чертовски нуждалась в мужском тепле и ласке. И если все считают ее страшной и некрасивой, то почему она должна гнать от себя Алика? Не так уж он и плох, если разобраться.

      – А ты дай мне возможность доказать, что я не хуже, – одергивая рукой ее задравшуюся юбку, сказал он.

      – Дать возможность? Или просто дать?

      – Можешь просто... А я докажу, что со мной совсем не просто. Ты поймешь, что лучше меня никого нет...

      – Ты – похабник! Ты хоть понимаешь это?

      – Я люблю тебя. При чем здесь похабство?.. А твой Гефест никогда тебя не любил. Максимус, тот вообще тебя не хочет. А ты спала с одним и собиралась отдаться второму. Прямо здесь бы и отдалась, вот на этом диване...

      – И ты хочешь на этом диване?..

      Аврора уже понимала, что не устоит, если Алик прямо сейчас уложит ее на мягкий кожаный диван. Хоть она и не любит его, но так уж вышло, что утешить ее мог только он один. Пусть он один и остается в ее жизни...

      –