Что не пишут о блокаде Ленинграда. Киев-Пасс. – Санкт-Петербург. Рассказы попутчиков. Сергей Михайлович Паламарчук

е сердце и изменила мировозрение история всего лишь одного человека, который маленьким мальчиком пережил суровые дни блокады Ленинграда. Он рассказал мне о той стороне своей жизни с мамой и братьями, о которой не принято говорить, но и неловко молчать.

      Прошу прощение у тех, кого этот рассказ своей неприкрытой правдивостью может обидеть.

      Я считаю своим гражданским долгом рассказать о тех простых людях, которые сохранили человеческий облик во время блокады, которые в тяжелейших условиях каждый день сражались насмерть на фронте и в тылу за свою жизнь и жизнь своих детей, родителей. Они защищали страну, просто выполняя каждый свою работу, не думая, что совершают воистину героические поступки. Мы еще можем успеть поклониться им в ноги, обнять и доброе дело сделать для каждого из них.

      Представляемый вашему вниманию рассказ основан на реальных событиях.

      Любые совпадения прошу считать случайными. Изменены имена, фамилии, даты.

      Сергей Михайлович Паламарчук родился 31 марта 1967 года в селе Воробьевка Полонского района Хмельницкой области.

      Закончил Киевский Университет имени Тараса Шевченко, физический факультет, кафедра экспериментальной физики, работал в Институте защиты растений Украинской Аграрной Академии Наук.

      Живу в Санкт-Петербурге с 1994 года.

      20 лет работы на одном заводе. Трижды принимал в Смольном награды за труд.

      Научная работа по внедрению системы менеджмента качества.

      .Выражаю благодарность О. Н. Сорочинской за поддержку и помощь в редактировании и издании книги.

      Моим отцу и матери, жене и детям, родным и близким посвящается.

…

      Вагон стал оживать, бурлить, гудеть, как пчелиный рой. Ручьем поспешно его наполняли пассажиры с сумками. Дождавшись своей очереди, я положил свои сумки под моим нижним местом и сел возле окна. Наш плацкартный улей стал затихать. Выстраивалась жизнь со своими правилами на 28 ближайших часов. Шло время, а моего соседа напротив все не было. И я, как обычно, пытался предугадать, кто бы это мог быть. Еще ни разу не угадал.

      И вот, уже было, почти, прошел, в мою сторону шагнул подтянутый, плотный в кепке мужчина.

      Снял кепку. Показались тронутые слегка сединой, коротко стриженные, прямые волосы с залысиной. Лицо в очках приятной внешности. Гладковыбритый. С ухоженными усами. Улыбаясь, поприветствовал нас всех из плацкартного купе:

      – Всем доброго дня!

      Представился:

      – Давид Семенович Штольц.

      Сел на свое нижнее место напротив меня.

      Из багажа у него был только дипломат и пакет.

      – Вот незадача – сказал Давид Семенович.

      – Мне тут в пакет положили фотографию тети моей.

      В рамке, со стеклом. Замотали в полотенце. Не помогло. Носильщик своей тачкой выбил- таки пакет из рук. Упал он на плитку в зале ожидания. Шансов никаких, конечно, а посмотреть надо.

      Развернул пакет, полотенце, вынул рамку и переложил в дипломат. Поворошил стекло, стал потихоньку вынимать фотографию из пакета, как маг-волшебник из шляпы.

      Положил лист на стол, и на меня посмотрела молодая, лет 20, девушка. По краям изображение уже отшелушивалось до желтеющей подложки. Я был обескуражен, как такая молодая девушка и тетя такому мужчине. Но тут же вспомнил фотографии своей бабушки.

      – Послевоенная…, – уронил я.

      – Нет. Это довоенная даже. Она, с мамой, фотографировалась в Ленинграде.

      – Хотели на библиотечный факультет поступать, – тихо сказал Давид Семенович.

      Положил фотографию в дипломат и продолжил:

      – Это лучшая мамина подруга.

      – Вот приехал навестить. Гостинцы привез. И ее любимое печенье из Ленинграда положил, хотел обрадовать. Но не успел. Ехал на встречу, а приехал на похороны. Не стало тети Маши.

      Везу теперь ее фотографию маме и не знаю, как ей сказать об этом.

      – Искренне вам соболезную, – сочувственно, сказал я. Мне как-то сразу неуютно стало в нашем вагоне.

      Проводники ласково выпроводили провожающих и поезд сначала тихо покатился, а потом уверенно вышел на крейсерскую скорость и начал отстукивать время до Чернигова. Проводники разнесли постельное белье. Мы заправили свои постели.

      Я предложил чай:

      – Принесу сейчас кипяточку. Давайте свою чашку.