Кровавый Дунай. Александр Усовский

старых каменных домов, повёл «блитц» навстречу потоку – стараясь держать минимальную скорость. Не стоило раздражать солдат, только что испытавших тяжёлую горечь поражения…

      Котёночкин, оторвавшись от дыры в брезенте, спросил Савушкина:

      – Товарищ капитан, куда они? Армию ж вроде распустили?

      Савушкин пожал плечами.

      – Думаю, к Доновалам, на перевал. Оттуда им легче будет по домам разойтись, Банска-Бистрица – это капкан в межгорной котловине, мышеловка, отсюда особо не свинтишь. Классическая ловушка для армии – с юга Грон, с севера и востока – Татры, с запада – Мапая Фатра. Котловина… К тому же, как я понял, многие из этих ребятишек вместе с партизанами уйдут в горы – продолжать войну.

      Тем временем «опель» разведчиков выехал к реке и повернул на запад. Кузов машины наполнился тяжёлым смрадом горелой резины. Котёночкин с радистом, не сговариваясь, прильнули к дырам в брезенте с левого борта.

      – Ну что там? – спросил капитан.

      – Вдоль реки машины горят. Много машин…

      Савушкин пожал плечами.

      – Ну правильно, в горах они не нужны, не немцам же их оставлять… Продолжаем наблюдать! Витя, тебя это тоже касается.

      Снайпер буркнул «Есть!» и тоже прильнул к своей дырке в брезенте – но уже с правой стороны. И через несколько минут доложил:

      – Площадь какую-то проезжаем. На ней словаки пушки ломают.

      – Много пушек? – поинтересовался Савушкин.

      – Порядком. На площади их стоит штук пятьдесят, навскидку… В основном стомиллиметровые шкодовские гаубицы и противотанковые. Снимают замки, прицелы, отвинчивают колёса…

      – Понятно. – Савушкин тяжело вздохнул: – Мы под Харьковом в марте прошлого года тоже замки с наших гаубиц снимали, карбюраторы с моторов тягачей…Мерзко было на душе, тошно, хоть святых выноси – ничего, пережили. И Харьков снова взяли. – Савушкин помолчал, а затем спросил: – Что у нас с оружием, кстати?

      Снайпер, оторвавшись от душераздирающего зрелища гибели артиллерии повстанцев – угрюмо бросил:

      – Девать некуда, хоть на паперти раздавай. Нахапались, як дурень мыла… Эм-гэ сорок второй[2] – Костенко притащил, сказал, что без пулемёта нам никак, а когда я спросил, кто будет пулемётчиком – промолчал, чёртов хохол… Понятное дело, дура весом в пуд, кто её будет таскать? Ещё три карабина маузеровских, моя «света» – Николаев отжалел, ну, вы в курсе – пять «шмайсеров»… Ну, пистолеты я не считаю, они у каждого, это баловство… ещё ножи десантные – ну там колбасу порезать, или немцу горло… Гранат немецких «колотушек» четыре ящика, наших «лимонок» полсотни. Патронов десять цинков винтовочных и столько же пистолетных, плюс ещё на «свету» мою полный цинк… Можно было миномёт пятидесятимиллиметровый прихватить с сотней мин, кладовщик на промилуй бог упрашивал взять – еле отбоярился… В общем, железа полно. Можем месяц воевать. Или с боем в Будапешт пробиваться… Не приведи Господи, конечно…

      Савушкин кивнул.

      – Мешки

2

MG-42, немецкий единый пулемёт, принятый на вооружение вермахта в 1942 году на замену единого пулемета MG-34. Имел боевой вес 11.2 кг на сошках, длиной 1.220 мм, скорострельность 800 выстрелов в минуту. Использовался маузеровский 7.92-мм винтовочный патрон в стальных лентах. Лучший единый пулемёт Второй мировой войны.