А жизнь так коротка!. Владимир Колычев

им армейская служба показалась.

      Леон вышел из вагона, жадно вдохнул в себя свежий воздух. Родная земля! Только что-то она уходит из-под ног. Ах, да, он же выпивши...

      – Леон, дорогой! – услышал он.

      И тут же почувствовал тепло девичьего тела. Это его обняла Олеся. Он ощутил вкус ее губ.

      – Как ты узнала, что я приезжаю? – спросил он, мягко отстраняясь от нее.

      – А я знаю, что ты вот-вот должен приехать. И встречаю каждый поезд...

      Вот, значит, как она его ждет. Подруга-героиня... И вид у нее героический. Крепкая баба – в самый раз коня на скаку останавливать. Совсем женщиной стала. Лет двадцать на вид, не меньше. В короткой юбке она и в туфлях на высоких каблуках. Да, фигурка у нее зашибись. Только вот с лицом по-прежнему не все ладно.

      Леону хотелось радоваться встрече. Да что-то не получалось. Не тянулась душа к Олесе, и все тут. Но ведь она его два года ждала, не может же он послать ее подальше...

      – А ты вроде немного пьян, – хозяйским взглядом посмотрела на него Олеся. – С чего это?

      – Дорога долгая... Да и соседи классные... А что, нельзя?

      Вот так, еще и оправдываться приходится.

      – Сегодня можно, сегодня все можно...

      Ее глаза загорелись шаловливым огнем.

      – Мои предки на дачу уехали. Одна я дома...

      – Да, это хорошо...

      – Может, ко мне поедем?

      – Да мне домой надо...

      – А потом домой... Завтра утром... Я такой стол накрою... И вообще...

      Она прижалась к Леону. Он ощутил жар ее тела – ее желание передалось ему. А что, почему нет?..

      Родители Олеси жили неплохо. Трехкомнатная квартира, ремонт дорогой, мебель новая. А еще телевизор с видиком. Каждый день можно боевики смотреть...

      Стол и в самом деле был великолепен. Отбивные, колбаска копченая, салат «оливье», икорки красной немного. И водка какая-то иностранная. «Смирнофф». Особенно хорошо было сидеть за этим столом после ванны, в чистом халате на голое тело. Это так Олеся захотела. А Леон не возражал.

      Выпили, закусили, поболтали о том о сем, снова выпили... А потом началось «вообще»... Хорошо началось. Олеся прильнула к нему, запустила руку под халат. Он аж застонал от удовольствия.

      На этот раз Леон помнил все...

      Он проснулся поздно. Взглянул на будильник на прикроватной тумбочке. Одиннадцать часов утра. Хорошо поспал... С похмелья обычно болит голова. Но у него с этим все о'кей.

      Зато болела душа. Дурак, зачем полез на Олесю? Не надо было этого делать. Постелью он еще крепче привязывает ее к себе. А ему это ни к чему. Ну не хочет он быть с ней.

      Олеси рядом не было. Но постель еще хранила запах ее тела. И так неуютно от этого запаха.

      Леон встал, накинул на себя халат и быстро прошел в кухню. Олеся стояла у плиты и готовила завтрак. Он на миг представил ее своей женой, и ему стало не по себе.

      – Дорогой, ты уже проснулся? – не поворачивая к нему головы, спросила она.

      Дорогой... Похоже, она считает, что имеет на него права. На душе стало еще муторней.

      – Проснулся...

      – Умываться – и за стол...

      Вроде