Брат, останься в живых. Владимир Колычев

обрушит на него свою детскую блажь...

      – Я давно не ребенок! – возмущенно заявила она.

      – Да, но ведешь себя, как неразумное дитя...

      – Разумное!

      – Хорошо, пусть разумное. Но дитя...

      – Не надо делать из меня дуру!

      – Ты сама ее из себя делаешь...

      – Я же знаю, что нравлюсь тебе...

      – Откуда ты это можешь знать?

      – Догадываюсь... А что, не нравлюсь?

      – Нравишься... Но как сестра...

      – Да ерунда это все – брат, сестра. Ты – мужчина, я – женщина...

      – Вот что, женщина, ложись спать и постарайся, чтобы я тебе никогда не снился...

      – Стас, ну я же знаю, что ты в меня влюблен... – увещевающим жестом протянула к нему руки Симона.

      Вне всякого сомнения, она была очень симпатичной девушкой. И очаровательной в своей беззащитности... Стас мог бы ее полюбить, чтобы всю жизнь оберегать ее от всяческих невзгод, носить ее на руках... Но не было любви. Как будто преграда какая-то стояла на пути к высоким чувствам. Порывы были, но все они разбивались об эту преграду... Может, потому, что она хозяйская дочь. Может быть, потому, что сестра, хоть и троюродная... Но ничто не мешало Стасу относиться к ней с особой симпатией. И заботиться о ней хотелось, как о родном человеке. А не так давно он поймал себя на желании прийти к ней ночью, посмотреть, укрыта ли она, не замерзла ли... Насколько он знал, столь нежное проявление чувств не входило в обязанности телохранителя. Не от замерзания он должен был хранить хрупкое девичье тело...

      – Скажи, что любишь! – умоляюще смотрела на него Симона.

      – Ты хоть знаешь, что такое любовь?

      – Знаю! – без промедления ответила она.

      Как будто точно знала ответ на вопрос, который при всей своей очевидности оставался загадкой для человечества...

      – Думаешь, любовь – это гирлянды из роз и стихи-поэмы? Нет, любовь – это когда тебе всю ночь рассказывают об устройстве боевой машины десанта, и ты с удовольствием это слушаешь...

      Стас не мог записать эти слова на свой счет, потому что они принадлежали их ротному, знатному остряку и балагуру...

      – Я буду слушать про боевую машину! – В клятвенном порыве Симона сомкнула у своей груди ладошки.

      – Смешная ты...

      Ему вдруг захотелось обнять ее, приголубить. И заодно объяснить ей, что между ними нет ничего общего...

      – Ты меня такой сделал...

      – Быть такого не может...

      – А вот и может!..

      – Пойми, твой отец меня убьет, если узнает...

      – Что узнает? Что мы любим друг друга? – просияла Симона.

      – Он меня убьет!

      – Не убьет. Мы убежим!

      – Куда? На какие шиши?

      – У меня есть немного... Сейчас покажу! – встрепенулась Симона.

      – Мы что, уже убегаем? – насмешливо посмотрел на нее Стас.

      – Нет, но... А может, и не надо убегать. Я поговорю с отцом, объясню ему, что не могу без тебя...

      – А он убедит тебя в том, что можешь. И сделать это будет совсем не трудно. Потому что это не любовь. А влюбленность. Ну, может быть, надежда на любовь... А надежду на любовь не стоит терять