Пирамида. Леонид Леонов

даром долготерпения, даже небрезгливости к своим клиентам. По условиям подразумевающейся секретности не виделось кругом лучшей кандидатуры, чем старо-федосеевского батюшки. На прощанье условились безотлагательно продолжить беседу завтра же днем в присутствии о. Матвея.

      В тот же вечер, когда старик по обычаю поднялся в светелку покрестить на ночь любимицу, Дуня попросила у него разрешения зайти к нему как-нибудь со своим знакомым ангелом для переговоров первостепенной важности. Порывистое обращение, слегка увлажненный взгляд, выдававший предельную душевную разрыхленность, наконец жаркие слова предстательства за все громадное человечество – все свидетельствовало в глазах растерявшегося отца о новой фазе Дунина недуга.

      Придерживая за виски ее головку, Матвей долго, испытующе вглядывался в лицо дочки.

      – Как, ты сказала, как его прозывают, ангела твоего?

      – Просто Дымков… Но ты не смейся, это его здешняя фамилия. И совсем его не стесняйся, когда придет: он и сам стеснительный… но добрый очень.

      – О чем же приспела ему охота потолковать со мною, Дымкову твоему?… Я и сам не шибко ученый, из пастушат. Признавайся, небось, добрые дела творить задумали!

      – Вот именно, мы хотим делать людям внезапное счастье. Пусть понемножку, чтоб без зависти и обиды соседской, только непременно внезапное и сверх всякой положенной нормы.

      – Сама по себе затея похвальная, – говорил о. Матвей, сокрушенно опуская взор. – Но ведь если дело доброе — значит, справедливое, а справедливое – то, значит, поровну, а коли поровну – враз они привыкнут, а стоит попривыкнуть – вновь за бунт да богохульство примутся…

      Он осекся на полуфразе: в нынешнем Дунином состоянии самое худшее было перечить ей, трудностями пугать, охлаждать разочарованием, возвращать к действительности. Но тут, кряхтя и задыхаясь, Прасковья Андреевна в мезонинчик поднялась к мужу на выручку – узнать о чем шепчутся.

      – Вот, Параша, – упредительно и глазами умоляя не волноваться, оповестил ее о. Матвей, – Дуняшка-то наша совместно с ангелом своим задумала благодеяниями людскими заняться, во всемирном масштабе!

      – Неплохо, кабы во всемирном-то… глядишь, и родителям чего-нибудь достанется: не обделит? – ко всему готовая тотчас подхватила мать. – Главное обдумать как и чем. Скажем, вещевым довольствием через раздаточные пункты, так ведь ежели уцененные товары в ход пустить, никаких средствов не хватит!

      – Это верно, – поддержал ее о. Матвей, – самые что ни есть златые горы гималайские по ветру в миг развеешь.

      – А для нас это не имеет никакого значения, – простодушно сказала Дуня, – на то он и ангел, чтобы брать все это ниоткуда и в любом количестве.

      – Ну, тогда совсем другое дело… – поспешно кивнул о. Матвей и, тем самым давая дочке свое согласие, поведал матушке о предстоящем визите. – Вот мы вчетвером и обмозгуем ваше дельце.

      Наклонившись к лежавшей на спине, он поцеловал дочку