Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа. Бернард Корнуэлл

с араком, он хотел как можно скорее завершить заседание. Коротко посоветовавшись с двумя другими судьями, полевыми офицерами из других полков, майор сурово посмотрел на арестованного. – Вы преступник, Шарп. Злодей. А армии не нужны злодеи. Если вы не уважаете власть, то не ждите, что и власть отнесется к вам с уважением. Две тысячи плетей. – Не обращая внимания на реакцию некоторых из присутствующих, изумленных столь жестоким приговором, он повернулся к старшине. – Когда это можно сделать?

      – Сегодня, во второй половине дня, – с важным видом ответствовал Байуотерс, ожидавший вынесения обвинительного приговора, хотя и не столь сурового, а потому уже отдавший необходимые распоряжения.

      Ши кивнул:

      – Постройте батальон через два часа. Заседание окончено.

      Он бросил на Шарпа еще один уничтожающий взгляд и отодвинул стул. Чтобы выдержать предстоящее испытание и просидеть верхом все то время, которое понадобится для исполнения наказания, нужно было как следует зарядиться. Может быть, стоило ограничиться одной тысячей плетей – этого вполне достаточно, чтобы забить человека до смерти, – но слово не воробей, приговор оглашен, и Ши оставалось только надеяться, что от мучительного пребывания на жаре его избавит сам Шарп, если отдаст дух задолго до завершения страшного наказания.

      Арестованного охраняли шестеро караульных, которых специально взяли из 12-й роты. Они не знали Шарпа, а следовательно, вряд ли стали бы содействовать его побегу. Караульные держали осужденного в наспех сооруженном загоне за палаткой майора Ши, не позволяя никому разговаривать с ним до прибытия сержанта Грина.

      – Мне очень жаль, Шарпи, – проговорил Грин, переступая через ящики из-под боеприпасов, служившие стенами «тюрьмы».

      Шарп сидел на земле, прислонившись к ящикам спиной.

      – Мне это не впервой, сержант, – ответил он, пожимая плечами. – Плеткой меня и раньше угощали.

      – Но не в армии, парень, не в армии. Вот, возьми. – Грин протянул арестованному флягу. – Здесь ром.

      Шарп вытащил пробку и приложился к фляге.

      – Я ничего такого не сделал, – хмуро сказал он.

      – Может быть, и не сделал, но все равно пей. Больше выпьешь, меньше почувствуешь. Допивай, парень.

      – Томкинс говорит, после тридцати уже ничего не чувствуешь.

      – Надеюсь, он прав, парень, надеюсь, он прав. Но ты пей. Пей.

      Грин стащил треуголку и вытер мокрую от пота лысину мятой тряпицей.

      Шарп сделал еще глоток.

      – А где мистер Лоуфорд? – с горечью спросил он.

      – Ты же сам слышал – его вызвали к генералу. – Сержант помолчал, неуверенно поглядывая на Шарпа. – Да и что бы он мог сказать?

      Шарп откинулся на ящики.

      – Мог бы сказать, что Моррис – мерзкий лжец, а Хикс просто ему подпевает.

      – Нет, парень, так бы он сказать не мог, и ты сам это понимаешь. – Грин набил табаком глиняную трубку и достал трутницу. Прикурив, опустился на землю напротив солдата и посмотрел в полные страха глаза.