Настало времечко…. Николай Самохин

О чем разговор.

      «Ну вот и славно, – подумал я. – Вот само собой и разрешилось».

      …Вечером совершенно неожиданно Гена принес деньги.

      Я попытался было отказаться от них, но Гена запротестовал:

      – Да ты что! Скотина я разве – с корешей брать.

      – Кто это был? – спросила жена.

      – Представь себе… – Я растерянно вертел в руках трешку. – Утрешний слесарь… Занял у меня денег, я уж думал – с концом, а вот, пожалуйста. Даже обиделся: с друзей, говорит, не беру… Мы тут, видишь ли, выпили кофе, поговорили по душам…

      – О, да ты демократ, – сказала жена.

      – Напрасно смеешься! – обиделся я. – Человека не оскорбили чаевыми, не отодвинули от себя сразу – и он сумел это оценить. Вот тебе, кстати, наглядное доказательство.

      На следующее утро, в половине седьмого, кто-то позвонил у наших дверей.

      Жена, накинув халатик, пошла открывать.

      – Там к тебе, очевидно, – сказала она, вернувшись.

      Из-за плеча жены возникла честная физиономия слесаря Гены.

      – Не разбудил я тебя, дед? – спросил он.

      – В самый раз, – малодушно соврал я, кутаясь в одеяло, как индеец. – Только что собирались вставать.

      – Кофейку заварим? – улыбнулся Гена. – Вчера с крановщиком поддали – голова трещит, ужас!

      Жена принесла нам кофе и обратно ушла на кухню.

      Она молчала, но было заметно, что ее не очень радует столь ранний визит.

      От Гены это недовольство не укрылось. Он проводил жену насмешливым взглядом и заговорщически подмигнул мне:

      – Видал, как хвостом крутит?.. Ты подвинти ей гайки, дед.

      – Да нет, она, в общем, ничего, – заступился я за жену, – она добрая.

      – Все равно подвинти, – сказал Гена. – Для профилактики… У меня корень один есть – большой специалист по профилактике. Утром проснется – как врежет своей Мане промеж глаз. Она еще сонная, понял? А он ка-а-ак врежет!.. Та очухается: «За что, Толя?» Молчи, говорит, зараза! Знал бы за что – убил бы!..

      Ушел Гена без пятнадцати восемь. Я предлагал выпить по шестой чашке, но он отказался.

      – Побегу, – сказал. – А то домоуправ опять хай поднимет.

      На второй день Гена заявился ко мне часов в одиннадцать. Жена, слава богу, была уже на работе.

      – Дед, – сказал Гена, – я упаду здесь у тебя?

      – В каком смысле? – напугался я.

      – Ну, брякнусь, – пояснил Гена. – Часа на полтора. В дежурке нельзя – техник застукает. А у меня – веришь? – голова как пивной котел. И ноги дрожат… Ты мне брось какой-нибудь половичок.

      Я поставил ему раскладушку. Хотел кинуть сверху матрац, но Гена отказался. Прямо в сапогах он повалился на раскладушку, сказал: «Заделаешь потом кофейку, ладно?» – и через секунду уже храпел, как целый матросский кубрик.

      Я попытался под этот аккомпанемент осторожно стучать на машинке, но скоро вынужден был отказаться. При каждом ударе Гена дико взмыкивал, скрипел зубом и отталкивал кого-то короткопалыми руками. Наверное, Гене снились обступившие его