Машина времени. Герберт Уэллс

и башен по склонам холмов – везде, за исключением долины реки, – служило доказательством, как повсеместно шли разветвления этих туннелей. Разве не естественно было предположить, что в этом искусственном подземном мире совершалась работа, необходимая для благосостояния надземной расы?

      Мысль эта показалась мне настолько правдоподобной, что я тотчас же принял ее и уже пошел далее, стараясь отыскать причину такого раздвоения человеческого рода. Вы, пожалуй, с сомнением отнесетесь к моей теории, но что касается меня, то я очень скоро почувствовал, что она недалека от истины.

      Прежде всего, исходя из проблем нашего собственного века, я пришел к неопровержимому заключению, что ключ к такому положению вещей надо искать в постепенном расширении чисто временного и социального различия между капиталистом и рабочим. Нет сомнения, что вам это покажется смешным и совершенно невероятным, но ведь существуют же и теперь обстоятельства, которые намечают путь к таким последствиям! Так, например, существует тенденция утилизировать подземные пространства для таких целей цивилизации, которые не требуют красоты. В Лондоне есть подземная железная дорога, прокладываются новые подземные электрические линии, туннели, подземные мастерские, рестораны, и все это постоянно увеличивается в числе. Очевидно, думал я, такая тенденция уйти под землю все увеличивалась, пока промышленность не потеряла постепенно своего права находиться над землей. Словом, она уходила все глубже и глубже под землю, подземные фабрики все разрастались, и рабочие проводили все больше и больше времени под землей, пока наконец!..

      Но разве рабочий лондонского Истлэнда не живет и теперь уже в таких искусственных условиях, что практически он как бы отрезан от естественной поверхности своей родной земли?

      А затем склонность богатых людей к обособленности, без сомнения, вызываемая изысканностью их воспитания и расширением пропасти между ними и грубостью бедняков, приводит к тому, что привилегированные сословия стараются сохранить исключительно только для своего пользования все большие и большие пространства земли, так что около Лондона, например, лучшие и наиболее красивые местности уже теперь недоступны для посторонних.

      Эта все расширяющаяся пропасть, происходящая от продолжительности и дороговизны высшего образования и возрастающей легкости для богатых приобретения утонченных привычек, конечно, должна была препятствовать общению и соприкосновению классов. Заключение браков между классами, задерживающее разделение человеческого рода по линиям социальных наслоений, становилось все реже и реже. Таким образом, в конце концов, на земле должны остаться только имущие, ставящие своею целью удовольствие, комфорт и красоту, а под землей неимущие, рабочие, постоянно приспосабливающиеся к условиям своей работы. Раз они там очутились, то, без сомнения, им нужно было платить ренту, и немалую, за вентиляцию своих жилищ. Если б они отказались от уплаты, то могли бы умереть с голоду или