Комендантский час. Эдуард Хруцкий

сейчас, заново перечитывая «Отверженных», Иван открывал все новое в давно знакомой книге.

      Он просто взрослел, поэтому читал книгу совершенно иначе.

      Из коридора вернулись Козлов и Мартынов. Взяли стулья, сели у кровати Данилова.

      – Слушай, Иван, – наклонился к нему Мартынов, – я говорил с комиссаром госпиталя, ты, значит, на курсы краскомов собрался?

      Иван кивнул, поправил рубашку.

      Мартынов смотрел на него улыбаясь. Уж слишком по-мальчишески тонкая шея была у будущего краскома. Он помолчал и сказал:

      – Мы тут с товарищами умом пораскинули и решили, что ты для нашего дела очень нужный человек. Во-первых, молодой, во-вторых, образованный, а в-третьих, смелый.

      – Для какого дела? – с недоумением спросил Иван.

      – Партийная ячейка твоей роты да и товарищ Козлов рекомендовали тебя для работы в ВЧК.

      Иван растерянно молчал.

      – Ну, чего молчишь?

      – Так я не умею…

      – А ты думаешь, я очень умею или Козлов? Учиться будем. Главное у тебя есть, ты задачи партии нашей понимаешь.

      – Так я же беспартийный.

      – Ты член Союза рабочей молодежи. Поработаешь у нас, станешь большевиком. Завтра принесу тебе опросный лист. Заполнишь, прошение напишешь и из госпиталя прямо к нам.

      Москва. 3 ноября 1918 года

      Василий Николаевич Манцев вернулся с совещания.

      Вопрос обсуждали важный – положение в столице республики.

      Что и говорить, радостного было мало, несмотря на ликвидацию левоэсеровского мятежа и разгром анархистов. Политический враг полностью сменил фракционную борьбу на вооруженную. Одна за другой, как пузыри газа на болоте, возникали самые различные контрреволюционные организации.

      С Кубани, Дона, Севера и Сибири шла в Москву резидентура многочисленных контрразведывательных организаций. В сентябре был ликвидирован заговор Локкарта.

      И конечно, покушение на жизнь Ленина…

      Революция, Гражданская война, разруха и голод породили неведомые до сей поры масштабы спекуляции и бандитизма. В 1917 году, придя к власти, правительство Керенского объявило всеобщую амнистию. Тысячи уголовников, опасных, умелых, дерзких, осели в Москве. Группкой налетчиков была похищена большая часть картотеки бывшей сыскной полиции, поэтому люди, призванные охранять революционный порядок, начинали все с нуля. Ежедневно дежурные ВЧК и уголовно-розыскной милиции получали сообщения о грабежах, налетах, проведенных с пугающей дерзостью и жестокостью. Бандитизм и все присущее ему: «малины», подпольные игорные дома, тайные кабаки – создавали питательную среду, в которой рождались новые преступления. Все это отвлекало силы от борьбы с контрреволюционным подпольем.

      Об этом и говорили на совещании. Назрел вопрос о создании в столице республики своей чрезвычайной комиссии.

      Манцев стоял у окна. По Малой Лубянке ветер тащил опавшую листву и обрывки декретов. Спешили прохожие. И Василий Николаевич поймал себя на мысли, что толпа на улицах стала одноликой, почти одноцветной, как солдатский строй.

      В