Ложится мгла на старые ступени. Александр Чудаков

они засеяли и сколько тонн, а не пудов отгрузили за смену.

      – Дед, а кто такой Стаханов? – спрашивал Антон.

      – Да есть один такой шахтёр – пьяница и жулик. Полуграмотный. Сейчас начальник шахты в Караганде.

      – Папа! – укоризненно говорила мама.

      – Ну, сама и объясняй, – говорил дед.

      Перед Новым годом Клавдия Петровна сказала:

      – Дети!

      Так называла только она, другие учителя говорили: «ребята».

      – Дети! Скоро у нас в школе будет ёлка. Кто знает какие-нибудь стихи и песенки про Новый год?

      Мишка, сосед по парте, прочёл про то, как «на Спасской башне бьют часы двенадцать раз». Стихов этих Антон не знал, они ему понравились, и он сразу их запомнил – он всегда запоминал стихи, которые нравились, с первого раза. И Васька Гагин прочитал хорошее стихотворение:

      Белый снег пушистый

      В воздухе кружиста

      И на землю тихо

      Падает-ложиста.

      Антон осмелел и тоже поднял руку. Теперь он это делал как следует: сгибал руку в локте, а не просто тянул её вверх, как в первый день, за что над ним вдоволь посмеялись.

      – Что ты хочешь исполнить на ёлке, Антоша? – спросила Клавдия Петровна.

      – Про Деда Мороза.

      И Антон запел альтом как мог высоко:

      Рождество Христово,

      Дедушка Мороз.

      Множество игрушек

      Дедушка принёс.

      – Садис, – сказала Клавдия Петровна; она говорила: «садис», «шыгать», «коришневый», «сделалса», «лёв»; Антону это почему-то очень нравилось. – Дедушка тебя научил? Это хорошая песенка, Антон, но ты её споёшь в другое время.

      Другое время наступило нескоро. Антон обучил этой песенке дочь Дашу, однако пела она её только дома и то стеснялась. Но недавно внучка Антона спела её на ёлке; песенка молодой учительницей была одобрена.

      Какие-то казусы всё время случались на уроках истории СССР в четвёртом классе. Рассказывая про жизнь древних славян, Антон бодро затарабанил по Иловайскому: «Славяне были нетребовательны в пище – они довольствовались мясом, хлебом, мёдом и молоком». Класс, питавшийся преимущественно картошкой, грохнул хохотом. В другой раз Антон, освещая революционную ситуацию в деревне, сказал:

      – Деревня выступала за большевиков. Туда приезжали инвалиды-пропагандисты.

      – Почему инвалиды? – возмутилась учительница.

      Этого Антон не знал. Но дед всегда говорил только так: в Мураванке всё было тихо, но приехал инвалид-пропагандист. Или: имение Жулкевских стояло нетронутым, но тут явились два инвалида-агитатора и усадьбу сначала разграбили, а потом и вообще сожгли.

      И ещё долго Антон будет говорить «Александр Второй, Царь-Освободитель», а на уроках географии – «Северо-Американские Соединённые Штаты», «Северный Ледовитый и Южный Ледовитый», и на уроках физики – что радио изобрёл Маркони, называть перенос единитной чертой и писать иногда по рассеянности