Стенограф жизни. Елена Айзенштейн

в поясе, / Тонок в поясе, а сердцем – толст!»)

      В тетради Цветаевой – целый ряд строк, варьирующих мотив белой рубахи спутника. Те, что приведены А. С. Эфрон, нам найти не удалось, в беловой текст Цветаева их не вписала, а в черновой тетради много работала над этим эпизодом и мотивом белого холста как символа совести спутника. Среди наиболее интересных черновых вариантов:

      Только демон бы твоей совестью

      Не воспринял бы твой белый холст!

      __

      Только змею бы самою / твоею совестью

      Не помнился бы твой белый холст!

      (Спутник в белом был, и тонок в поясе,

      Тонок в поясе, а сердцем толст…) РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 27, л. 17— 25 об.

      12

      Ср. вариант этих стихов, записанный автором в постскриптуме к тексту поэмы: «Вариант мародера:

      Мародер оберет – но ведь тут же наденет!

      Живодер обдерет – но ведь тем же и сыт!» РГАЛИ, ф. 1190, оп. 2, ед. хр. 7, л. 134 об.

      13

      Мы против попыток включить в анализ поэмы всякое упоминание слова «автобус» в текстах, не имеющих к поэме никакого отношения, как, например, в работе: КацисЛ. Ф. Анализ поэмы «Автобус», или Еще раз о Цветаевой, Пастернаке и Рильке. Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой. XII Международная научно-тематическая конференция (Москва, 9—11 октября 2004 г.) (Сб. докладов. 2005. с. 205—217).