Ордынский волк. Самаркандский лев. Дмитрий Агалаков

Зеленая долина – благословенный пятачок, старый оазис – встретила их страшной картиной. Кругом лежали трупы верных беков эмира Казагана и его слуг-охотников, иссеченных стрелами и мечами. Хусейн и Тимур спрыгнули с лошадей. И тут же лежал бездыханный эмир Казаган, над чьим телом убийцы успели поглумиться вволю. Каждый из врагов вонзил ему копье или меч в грудь – она была разворочена. Окровавленное лицо тоже было изуродовано – выбит единственный глаз правителя Балха.

      – Кто это мог сделать? – повторял Хусейн. – Кто? Мятежные эмиры? Но они трусы. Я знаю всех – да кто бы из них решился свершить с моим дедом такое?! Ведь глупец должен знать, что его род будет истреблен полностью! Вырезаны сыновья и дети, а жены и дочери будут проданы в рабство! Кто?!

      – Взгляни сюда, Хусейн, – сказал Тимур. – Это же любимый сокол твоего деда – Тархун. Его иссекли мечами. Но тут много крови и нет трупа – он убил одного из предателей.

      – Да, только он и отомстил за своего хозяина, – кивнул Хусейн.

      Тимур присел, вытащил из ножен кинжал и зацепил из лужи крови цепочку, а за ней показался и талисман. Отер о траву кровь. Поднялся.

      – Ни у кого из наших не могло быть такого талисмана.

      – Конечно, не могло, – взяв из рук товарища находку, усмехнулся Хусейн. – Это знак могульского идола. Половина из них – проклятые язычники. Вот кто стоит за этим преступлением. Но могулам помогли – я не сомневаюсь в этом.

      В ближайшие минуты Хусейн послал большой отряд в погоню за убийцами деда. Но все понимали: у преступников было несколько часов, чтобы скрыться. Другие воины должны были собрать тела погибших товарищей и доставить их в Балх.

      – Милостивый Аллах, за что ты так поступил с нами? – пробормотал Хусейн, когда тело убитого Казагана, обернутое в покрывало, укладывали на седло лошади. – Теперь разверзнется ад. Моего отца они слушаться не будут – он слаб, да простит меня Всевышний за эти слова, и меня не станут – я для них слишком молод. – Он поднял глаза на верного друга: – Нас ждет большая война, Тимур-бек…

      – Если так, то будем воевать, – ответил его друг.

      Как в воду смотрел молодой эмир Хусейн. Да, заговор был раскрыт. Один из пойманных врагов убитого Казагана, заносчивый мятежный эмир, в чьи владения ворвался Хусейн и приставил меч к горлу подлеца, выдал всех: и своих заговорщиков-эмиров, и коварных могулов, исчадий ада, и кукольного правителя Чагатайского улуса Баяна Кули-хана, неблагодарного и презренного негодяя. Того вскоре зарезали по приказанию сына Казагана – эмира Мусли, нового правителя. Но было поздно. Мавераннахр объединяла только сила эмира Казагана, и многие склонившие головы перед ним мечтали их поднять при первом удобном случае. Над эмиром Мусли за его спиной самые дерзкие посмеивались, мол, лев – Казаган – родил шакала, да и то хромого на четыре лапы. А молодого амбициозного Хусейна ненавидели почти все – он не лез за словом в карман, давал всем оценки и вслух говорил, что однажды железной рукой, какая есть у его деда, будет править всем Чагатайским улусом. Да и сам Казаган видел именно во внуке, которого специально женили на Чингизидке, будущего преемника.