Подножье тьмы. Геннадий Прашкевич

Александр Яковлевич. Понял ситуацию? Не знаю, хранятся ли у этого Неелова старые армейские сапоги, но он из тех, кто не отказался бы омыть эти сапоги в каком-нибудь близлежащем океане. Предпочтительнее в теплом.

      – Романтик?

      – Еще бы! Ты видел таких на площади. Носят костюмы полувоенного фасона и требуют везде навести порядок. Среди них даже поэты есть. Вот послушай.

      Роальд развернул газетку:

      – «Россия сеяла, роняла черный пот на пашни, но плодов не пожинала: ее до самой нитки обирала орава расплодившихся господ…» Сильно, да? Вот так и далее. На все двести строк. Как говорил когда-то небезызвестный вождь: эта штука посильнее «Фауста» Гете… Нет, погоди. Ты тугодум. Чтобы до тебя дошло, еще несколько строчек.

      Достаточно умело, наверное подражая Лене Врачу, Роальд зачитал:

      – «Народ, окстись! Не то твои кумиры Россию хуже липки оберут, лаптей понаплетут, распродадут любителям старья на сувениры. Правителям на все и вся плевать, им кушается всласть и мягко спится. А лучше бы лаптями подавиться, чем Родиной задаром торговать!»

      – Ну и голос у тебя, – сказал Шурик.

      – Дело не в голосе. Поэт зависит не от голоса.

      – А от чего?

      – От глотки.

      – Сильно сказано, – искренне признал Шурик.

      – Неелов так говорит. Его людей и считают сильными. Они сами считают себя сильными. Они уже сейчас готовы взять на себя, ну, скажем, круглосуточное патрулирование улиц. Они утверждают, если им это позволят, они за неделю наведут в городе порядок, избавят горожан от преступников. По крайней мере, так утверждает Неелов. И люди, окружающие его. Я именно о них говорю.

      – А «Шанс-2»? У них есть поэты?

      – Есть. Но не такие сильные.

      – А ну-ка?

      Роальд вытащил номер «Шанс-2»:

      – Это, конечно, не крик души, но все же…

      И процитировал с чувством:

      – «Подумаешь, провинность, лежал возле ларька, – ты попроси, подвинусь, Россия велика… Ведь я не алкоголик, не специально пью, а только пью от боли за Родину свою…»

      – Это Иваньков пьет от боли за Родину?

      – По крайней мере, его поэты.

      – А на какие деньги издается «Вместе»?

      – На деньги партии, которая Неелова поддерживает. Точнее, которую газета поддерживают.

      – У этой партии много денег?

      – Много, – грубо сказал Роальд. – Но это уже политика. Нас политика не интересует. Поэтому забирай газеты и отваливай.

      – Кстати, – вдруг поднял он внимательные глаза. – Тебе знаком такой вот женский квакающий голос?

      – Обычно квакающие голоса бывают у лягушек.

      – Значит, тебе звонила лягушка.

      – Ладно. Учту. – Шурик знал, Роальд говорит о Симе. – Я начну с фирмы «Делон». Прямо с обеда начну. Интересно, у них своя столовая или обед они заказывают в ресторане?

      – Вот и выясни.

      Шурик встал.

      – Знаешь, – сухо сказал Роальд, уставясь на него серыми неулыбчивыми глазами. – Может, это