Учитель драмы. Корен Зайлцкас

прежде чем начать собственное дело.

      Я представила, как она склоняется над клавиатурой и нажимает на клавиши своими худющими старческими пальцами.

      – Нажми на реновацию особняка, – сказала я. – Это одна из моих работ.

      – Вау, Трейси! Так красиво! Серьезно! Я бы не стала это просто так говорить. Мне нравится, что тут два яруса. Столько окон! Что у тебя сегодня? Не хочешь с детьми зайти на ланч, поговорить про встроенные элементы? Я тут думала над цветовой схемой…

      – Звучит замечательно. Просто мы сейчас на почте. Я не знаю, когда приходит следующий автобус в Вудсток.

      – Не говори ерунды! Мы заедем за вами.

      – У меня нет с собой детских кресел.

      – Я возьму запасное из машины Виктора. Фитц может сесть в кресло Габи.

      – А Габи?

      – Один раз она может обойтись.

* * *

      – Так почему ты не водишь? – спросила Мелани, когда мы усадили детей в ее плюшевые кресла. Она водила внедорожник «Мерседес», который выглядел почти как бронированный «Лэнд Ровер». В океане «Субару» и пикапов космический корабль смотрелся бы неприметнее.

      – Я знаю: человек, который не водит машину… – я выдавила смешок. – В Америке кажется дикостью, да?

      Обернувшись через плечо, я увидела, что Фитц смотрит на меня очень внимательно. Он ничего не говорил по поводу моего имени с последнего визита Рэнди, но каждый раз, когда Мелани называла меня Трейси, он смаргивал.

      – У мамы нет прав, – сказал он.

      – Да, – засмеялась я. – И это тоже, конечно.

      «Селестинские пророчества» торчали из встроенного между нашими креслами подстаканника. Самодовольно заметила, что закладка почти в начале. То, что она бросила ее – по всей видимости, вместе с попытками подружиться с прожженными жителями Вудстока, – означало, что она делала большую ставку на нашу новую дружбу.

      – Правда? – сказала Мелани. – У тебя нет прав?

      – Еще нет. Американские дороги… – Я убедительно содрогнулась.

      – Они тебя пугают? Правда?

      Я кивнула и рассказала о том, как меня пугает отсутствие кругового движения: «Боюсь, что привычка возьмет верх и я поверну налево».

      – Это дурацкое оправдание, да? – сказала я самоуничижительным тоном. – Звучит так по-детски.

      – Да ладно тебе, – Мелани махнула рукой.

      – Рэнди всегда так говорил.

      Вспомнила тогда его лицемерие: говорил, что я «слишком сильно от него завишу», с самодовольным видом листая спортивные каналы и посматривая, как я складываю его трусы.

      Не обращая внимания на писк индикатора, Мелани спросила:

      – Как вы с ним встретились?

      Через лобовое стекло я увидела изящный бронзовый почтовый ящик с надписью «Эшворт» большими буквами под адресом. За ним виднелся результат тяжелой работы ландшафтного дизайнера – превращенная в вельветовый лоскут следами от газонокосилки лужайка. Мы проехали через ворота – вся территория была огорожена высоким забором – и завернули на подъездную дорогу, с которой открывался вид на горы – за такое