Ермак. Отряд. Игорь Валериев

работы в Зазейском клине – отправился в больницу. Решил, что сначала встречусь с Бутягиными и Машенькой и только после этого пойду в резиденцию губернатора, где временно обосновались полковник Волковинский и войсковой старшина Сотников.

      Шёл в больницу и думал о том, что ситуация с моей командировкой в Благовещенск к генералу Грибскому складывается не очень удачно для моих замыслов. Планировал во время похода в Китай продвинуть тактику групп спецназа, а вместо этого оказался на должности пограничного комиссара.

      «Нет, если быть объективным, то в Таку и Тяньцзине удалось засветиться. Адмирал Алексеев обещал отправить Александру III положительный отзыв по ручным пулемётам, да и выкупил их, – думал я, автоматически выбирая, куда поставить ногу на разбитой телегами дороге, местами покрытой коровьими минами-лепёшками. – Здесь также удачно сходил в разведку. Знамена и два орудия приволокли, и вновь пулемёты отметились в захвате импаня. Только теперь где пулемёты – и где я?! И что сделать в такой ситуации, пока не придумал. Нелегкая доля у рационализаторов, особенно в армии».

      Дальше мысли свернули к тому, насколько тяжело спецназ рождался и после победы Октября. Первыми советскими спецназовцами-диверсантами, если не учитывать некоторые подразделения частей особого назначения – ЧОНа с одна тысяча девятнадцатого по двадцать пятый год, стали советские диверсанты из системы подготовки к партизанской войне. Эту систему развернули в Советском Союзе с конца двадцатых годов двадцатого столетия и по линии НКВД, и по линии Разведупра, тогдашней военной разведки Красной армии. На территории Украины, Белоруссии формировались диверсионно-разведывательные группы от двух до двадцати человек, партизанские отряды от двадцати до пятисот человек. Под них создавались базы с продовольствием, оружием. Люди проходили специальную подготовку.

      Но в середине тридцатых годов в Советском Союзе изменилась военная доктрина. Возникла новая концепция, которая стала выражаться лозунгом «Мы будем бить врага на его территории!», и все схроны, базы, конспиративные сети – всё это было ликвидировано. Из библиотек воинских частей была изъята литература по партизанско-диверсионной тематике, так как там всюду фигурировали фамилии Берзина, Якира и других «разоблачённых врагов народа», которые занимались «подготовкой банд и закладкой для них оружия». Тогда же ушло в небытие словосочетание «советский диверсант». В живых из них остались только те, кто воевал в Испании.

      Великая Отечественная война показала ошибочность данного решения. Всё, что было разрушено, пришлось восстанавливать в режиме цейтнота. Сколько народа тогда погибло при массовых забросках во вражеский тыл диверсионных групп – трудно представить. Принцип был «кто-то да выживет». Как семена одуванчика раскрывались в темном небе парашюты вновь возрожденных советских диверсантов. Плохенькие документы, несколько выученных самых ходовых фраз по-немецки, никакого знания оперативной обстановки на месте, в лучшем случае – пара позывных действующих в районе