Пять мгновений счастья. Евгения Перышкина

друга. Вечером же – проследить, чтобы все умылись, и уложить их спать. За день так наскачешься, что после отбоя просто падаешь и мгновенно засыпаешь. Никакого снотворного, просто дикая усталость.

      Особые дни в лагерной жизни – это банные дни. Об одном таком дне и пойдет мой рассказ. Старший воспитатель мне говорит: «Ты будешь следить за мальчиками в душевой, мы – за девочками».

      Понятно, что с девочками хлопот намного больше. Помочь вымыть длинные волосы, включить-выключить душ, помочь одеться. А главное, следить за напором воды в предбаннике. Там следовало осторожно отворачивать большие вентили с горячей и холодной водой. «Мальчики могут и сами справиться с кранами. Что за ними следить?» – запротестовала я. Мне как-то не по себе стало от такого задания. «Мало ли что. Горячая вода – это не шутки. Еще могут ошпариться. Смотри за вентилями, чтобы не играли», – наставляла старшая воспитатель.

      Я только вздохнула. Мальчики есть мальчики. Если бы я была мальчиком, то мне бы явно не понравилось присутствие женского пола в душевой. Но делать нечего, я открыла дверь – а если я не справлюсь? – и осторожно вошла внутрь.

      Ребята, кто как мог, быстро прикрылись одеждой, которую уже успели снять. «Я буду помогать управляться с водой», – попыталась я оправдать свое вторжение, жутко смущаясь. «А мыться вы тоже будете? – поинтересовались самые продвинутые. – Раздевайтесь».

      И сами при этих словах бочком-бочком, похихикивая, проскакивали мимо меня в мыльню. Но большинство восприняли мой приход совершенно спокойно. Одним словом, малыши еще.

      Я прошла к этим злополучным вентилям, из-за которых я здесь оказалась. Успела вовремя. Их уже начинали крутить. Я отрегулировала воду, глянула, как они справляются с мытьем. Все мылись сами, кроме одного мальчика, его пришлось вымыть. Кто вымылся, молниеносно влетал в раздевалку. Но меня уже никто не стеснялся. Разгоряченные, они только хотели быстрей оказаться на улице. Пар окутывал меня, и вода стекала с меня ручьем.

      Вечером пришло время укладывать их спать. Вот тут-то и началось. Я, как обычно, ничего не подозревая и не предполагая, присела на пустую постель, стоявшую посередине палаты. Поболтать перед сном, ну то есть настроить своих подопечных на сон.

      В этот раз мальчики что-то чрезмерно расшумелись. «Все, хватит. Спать», – скомандовала я и собралась идти. «Мы вас не отпустим», – послышалось в ответ. Мне стало смешно.

      «Как это не отпустите?» – подначила я их. «А так. Мы вас свяжем», – услышала я. «У вас не получится», – засомневалась я. «Получится», – заверили меня ребята. «Ладно, спите, – попыталась урезонить я их, – а то так и не уснете». Я встала, чтобы покинуть комнату. Не успела дойти до двери, как громкий крик «Держи ее!» в одну секунду снял все двенадцать человек с кроватей и … бросил на меня.

      Я не очень поняла, как оказалась поваленной на ближнюю к дверям кровать, у которой я была в момент нападения. Безудержный смех распирал меня. Мои руки и ноги крепко были стиснуты несколькими парами рук. Я не могла пошевелиться, каждое мое движение сразу же блокировалось. А сверху еще наваливались и наваливались горячие полуголые тела мальчишек. Шум при этом поднялся невообразимый. Мне стало немного страшно. Задушат!

      «Это еще что такое!» – вдруг раздался грозный голос старшей воспитательницы, вдруг оказавшейся в палате.

      Ребят мгновенно разнесло по углам. Я, ошарашенная, вся растрепанная, предстала перед глазами старшей коллеги, как будто я была не воспитателем, а нашкодившей девчонкой из отряда. Она молча оглядела меня с ног до головы и посторонилась, освобождая мне дорогу. Я, пристыженная, выскочила в коридор. Но одновременно с этим меня распирало от переполнявших меня счастливых эмоций. Я подкоркой сознания понимала, что произошедшее – само по себе невероятно и… прекрасно. И мне было в глубине души все-таки досадно, что нам помешали. Но я занимала воспитательский пост, и поэтому продлить себе непередаваемые ощущения было не в моей власти. Хорошего понемножку.

      На половине мальчиков после этого случая я не дежурила несколько дней. Я сама попросила старшую об этом. Я позволяла себе только заглянуть к ним на минутку, чтобы сказать им «Спокойной ночи!», и сразу уходила. Но на следующий банный день я снова была у них в карауле. И встречали меня почти аплодисментами. А впрочем, мне, наверно, это показалось.

      Мгновение 2. НОЧНОЙ ДОЗОР

      Как шквал, как мощная волна, промчались первые двадцать четыре дня. Пришло время встречать новых ребят, таких же сопливых и в чем-то беспомощных. Было тоже очень весело, игриво, «банно».

      В этот раз история с «мщением» своему любимому воспитателю, к моему большому удивлению, собиралась повториться. Но я не позволила подступиться ко мне так близко. И, может быть, мне было воистину жаль, что мне пришлось не позволить. Но к тому времени я успела завоевать уважение со стороны тех, с кем я заступила на эту новую смену: старшего воспитателя Татьяны Викторовны и ее семнадцатилетней дочери Лены, с которыми мы подружились с первого дня работы. Лена все больше занималась своими делами, и, несмотря на то что мне и ее маме приходилось работать за троих, я не роптала, ибо мне нравилось