Собрание сочинений в одной книге. Джек Лондон

достоинство ее литературных трудов. Серьезный критик, обладающий чувством юмора и сильным слогом, всегда заставит себя слушать.

      Поняв, над чем она смеется, я страшно сконфузился.

      Но она тут же протянула мне руку.

      – Простите, – сказала она.

      – Нет, поделом мне, – ответил я. – Во мне слишком много мальчишества. Но не в этом дело. Мы действительно должны разобрать этот хлам. Если вы подъедете со мной в лодке, мы попробуем справиться с этой задачей.

      В ближайшие часы мы мирно работали. Она удерживала лодку на месте, а я возился со снастями. Какая это была путаница! Гардели, шкоты, бурундук-тали, ниралы, ванты, штаги, запутываясь все больше и больше, раскачивались от ветра и волн. Я перерезал только там, где это было необходимо. Подводил длинные канаты под реи и мачты, вытягивал гардели и шкоты, складывая их на дне лодки. Работая, я скоро промок до костей.

      Освободив и паруса, я разложил их на берегу для просушки. Мы с Мод страшно устали. Хотя мы сделали немало, результаты нашей работы не казались значительными.

      Когда на следующее утро мы приступили к работе, стук моего молотка привлек Ларсена.

      – Кто там? – крикнул он.

      При звуке его голоса Мод, словно ища защиты, придвинулась ко мне и положила руку мне на плечо.

      – Добрый день, – ответил я.

      – Что вы там делаете? – спросил Вольф Ларсен. – Собираетесь потопить мою шхуну?

      – Наоборот, ремонтирую ее, – ответил я.

      – Но, черт возьми, что вы там ремонтируете? – озадаченно спросил он.

      – Готовлю все необходимое, чтобы поставить на место мачты, – небрежно ответил я, как будто это была самая простая вещь на свете.

      – Вы положительно стали на ноги, Горб, – произнес Вольф Ларсен и на некоторое время умолк.

      – А знаете ли, Горб, – снова окликнул он меня, – вам этого не сделать.

      – Нет, сделаю, – возразил я, – я уже начал.

      – Но это мой корабль, моя частная собственность. Что, если я вам не позволю?

      – Вы забываете, что вы уже не прежний большой кусок жизненной закваски, – ответил я. – Когда-то вы были им и могли меня сожрать, как вы любили выражаться. Но обстоятельства переменились, и теперь я могу сожрать вас. Закваска перестоялась.

      Он рассмеялся отрывистым, неприятным смехом.

      – Вы используете против меня мою же философию. Но смотрите не ошибитесь, недооценивая меня. Предупреждаю вас для вашего же блага.

      – С каких это пор вы стали филантропом? – спросил я. – Согласитесь, что вы непоследовательны, предостерегая меня для моего блага.

      Он пропустил мимо ушей мою насмешку и сказал:

      – А если я сейчас захлопну люк? Вы не проведете меня, как тот раз в кладовой.

      – Вольф Ларсен, – внушительно произнес я, впервые называя его по имени, – я не способен застрелить беспомощного, безоружного человека. Вы доказали мне это, к моему и к вашему удовольствию. Но теперь я предупреждаю вас, и не столько для вашего, как для собственного блага, что при