Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына. Дэвид Шефф

осмысления переживаний и эмоций, переполнявших мой мозг. В конечном счете все мои усилия не смогли спасти Ника. Да и меня мои писания тоже не исцелили, хотя и были полезны.

      Труды других авторов в чем-то помогли. Всякий раз, когда я доставал с полки книгу Томаса Линча «Тела в движении и в покое: Метафора и смерть» (Bodies in Motion and at Rest: On Metaphor and Mortality), она сама собой открывалась на странице 95, на эссе «Мы такие, какие есть». Я прочел его десятки раз, и каждый раз не мог сдержать слез. Когда его ребенок лежал без сознания, после всех арестов, ночей, проведенных в вытрезвителе, и госпитализаций, Линч, гробовщик, поэт и эссеист, смотрел на своего любимого сына-наркомана с печалью и покорностью судьбе. Позже он написал: «Я хочу запомнить его таким, каким он был: умным и улыбчивым мальчиком с голубыми глазами и веснушками, как на фотографиях, где он держит судака, стоя на причале вместе с дедом, или где он одет в свой первый костюм перед школьным выпускным своей сестры, или где, посасывая большой палец, рисует, сидя за кухонном столом, или играет на своей первой гитаре, или позирует вместе с соседскими ребятами в день, когда пошел в первый класс».

      Почему так помогает чтение чужих историй? Дело не в том, что несчастье любит компанию. По собственному опыту я понял, что несчастные люди слишком погружены в свои страдания, чтобы нуждаться в обществе посторонних. Опыт и переживания других людей помогли мне справиться с эмоциональным хаосом: читая их истории, я уже не чувствовал себя полным психом. И, как и в случае с откровениями, которые я слышал на собраниях анонимных алкоголиков, эти исповеди послужили своего рода компасом в неизведанных водах. Томас Линч показал мне, что можно любить ребенка, которого ты потерял, может быть, навсегда.

      Мои попытки осмыслить происходящее вылились в написание статьи о том, что пережила наша семья, для New York Times Magazine. Мне было страшно, что о наших кошмарных буднях узнают чужие люди, но я был просто обязан это сделать. Мне казалось, что если я обнародую нашу историю, то таким образом мне удастся хоть кому-нибудь помочь, как мне помогли Линч и другие авторы. Я обсудил это с Ником и другими членами семьи. Несмотря на их поддержку и одобрение, я чувствовал себя неуютно, выставляя нашу жизнь на суд широкой публики. Однако реакция читателей на статью ободрила и воодушевила меня, а Нику, по его словам, придала смелости. С ним связался редактор издательства и поинтересовался, не хочет ли он написать воспоминания о своем опыте, которые помогли бы вселить надежду в молодых людей, пытающихся побороть наркозависимость. Ник с энтузиазмом отнесся к этому предложению. На собрании анонимных алкоголиков, которые он в то время посещал, его друзья и даже незнакомые люди, узнав, что он и есть герой статьи, обнимали его и говорили, как сильно им гордятся. Он сказал, что это было яркое выражение признания и одобрения той тяжелой работы, которую он проделал.

      Я также получил много отзывов от самих наркозависимых и их родных – братьев и сестер, детей и других родственников, прежде всего