Блеск минувших дней. Гай Гэвриел Кей

двоюродного брата Альдо, и у Коппо, и у любого из тех, кто мне служит, – заметил ее муж.

      – Фолько, она – не твой двоюродный брат Альдо и не Коппо Перальта!

      – Да. Но она ни в чем не уступает им. Любовь моя, я не просто так это говорю. Она не владеет мечом и не участвует в боях вместе со мной, но почти во всем остальном Адрия – мое лучшее оружие.

      – Оружие, – повторила жена. Она заметила, что на этот раз муж назвал племянницу по имени.

      – Она хочет быть оружием, – возразил Фолько. Это и правда был старый спор.

      – Она хочет заслужить твое одобрение. Даже твою любовь. В самом деле, если бы я умерла, она бы…

      – Прекрати, – оборвал он ее совсем другим тоном.

      Катерина посмотрела на мужа в зеркало – он отвернулся, поморщившись. И она прекратила.

      – Я не разрешаю тебе умирать раньше меня, – тихо сказал Фолько д’Акорси. – Я тебе это уже говорил.

      – «Не разрешаю», – передразнила она, или попыталась, но ей это не удалось.

      Помолчав, он сказал:

      – Катерина, есть мужчины и женщины, которые отмечены или которые сами себя отметили другой жизнью. Адрия – одна из них. Мы это понимаем. Ее отец тоже понимает, хоть он и против этого. Поэтому она здесь, а не в Мачере, и не вступает в брак, который мог бы отразиться на судьбе Батиары. Я пытаюсь – с твоего позволения – на время предоставить ей эту другую жизнь до того, как ей придется смириться со своим положением. Пытаюсь уважать ее желания, о которых она нам дала понять. Любовь моя, на некоторых из этих дорог в какой-то момент может стать опасно. Но это все равно ее выбор, и она давно не ребенок.

      Катерина смотрела на него в зеркало, необычайно дорогое, в этой золотой раме с жемчужинами.

      – Ну хорошо, но обещай мне…

      – Не могу, – ответил он.

      Через три месяца, когда сухая жара закончилась, и началась осень, и за городскими стенами убирали виноград, Фолько опять пришел к жене в ее покои. На этот раз утром, когда солнце только что взошло и в открытые окна были видны горы, пылающие яркой листвой – рыжей, красной, золотой.

      Она сидела в халате и читала письмо от своей невестки. Служанка выкладывала первый из ее нарядов на сегодняшний день.

      Фолько оживленно произнес:

      – Доброе утро! Я должен уехать, любовь моя. Шесть человек едут со мной. Есть кое-какие дела, которыми нужно заняться. Мы поохотимся и… разберемся с тем, что возникнет.

      – Всего шестеро?

      – Больше не требуется. Это же не война. Я буду тебе писать, как обычно.

      Она смотрела на него, не поднимаясь из своего кресла. Ее светло-зеленые глаза было трудно забыть. Катерина Риполи слыла одной из аристократических красавиц своего времени. Женитьба на ней была для Фолько большой честью, оказанной в награду за долгие годы военной службы Мачере. Отец, вопреки обычаю, предоставил Катерине возможность отказаться от этого брака, но она не отказалась.

      – Возвращайся ко мне, – сказала Катерина. – Не умирай.

      Она всегда так говорила.

      – Я пока не могу