Блеск минувших дней. Гай Гэвриел Кей

в ее левой ноге. Она чем-то ее перевязала, высоко. Я подошел к девушке с той стороны, переложил лампу в другую руку, с усилием поднял Адрию и поставил прямо, держа за предплечье. Она застонала, покачнулась. Я перекинул ее руку себе на плечи и сказал:

      – Нам нет необходимости спешить.

      – Ни малейшей, – пробормотала она сквозь стиснутые от боли зубы.

      – Смотрите: я делаю шаг вниз, а вы прыгаете на здоровой ноге.

      – Ах! Вот каким танцам вас учили в Авенье?

      Моя очередь удивиться смеху. И еще одному чувству, возникшему в тот момент.

      – А в конце мы расцелуем друг друга в обе щеки, – проворчал я, принимая на себя вес ее тела, насколько мог.

      – Это убило бы вас, – тихо напомнила она.

      Я забыл. На мгновение забыл.

      – В таком случае, несомненно, отложим поцелуй, – сказал я, делая первый шаг вниз.

      В левой руке я держал лампу. Она была нам необходима. Моя правая рука обвивала талию девушки, я поддерживал ее, как мог.

      – Отложим, синьор? Отложим наш первый поцелуй?! – возмутилась Адрия Риполи, и я погиб.

      Я точно знаю, когда это случилось. Тот момент, шесть шутливых слов, произнесенных, когда я помогал ей спастись. Я помню это так ясно. Иногда я думаю, что бесконечно буду жить в воспоминании о нас двоих на той лестнице.

      Какое-то время после этого я не видел Адрии Риполи.

      Глава 2

      Согласно семейным преданиям, фермерский дом и фруктовый сад в окрестностях Варены существовали уже тысячу лет, и почти все это время они принадлежали семейству Елены. Даже со скидкой на гордость и преувеличение имелись доказательства того, что они очень древние. В доме даже была старинная, почти стершаяся мозаика с изображением птиц – самых разных птиц – на полу одной из комнат, когда-то служившей, по их предположениям, кабинетом, но на протяжении многих лет использовавшаяся для самых разных целей.

      Огораживающую дом каменную стену, которая тянулась вдоль дороги на Варену, часто ремонтировали. На памяти нынешнего поколения это делали дважды. В саду сажали и пересаживали яблони. Сам дом столько раз достраивали, что он раскинулся хаотично во все стороны, и лишь строитель смог бы определить его первоначальные комнаты и стены.

      Варена тоже то расширялась, то отступала, когда ее опустошали войны и эпидемии чумы. Сейчас она опять уменьшилась, поэтому дом и участок оказались далеко от городских стен. По мнению дедушки, именно на таком расстоянии стоял дом, когда его только построили. И это дедушка считал, что дом, или, по крайней мере, его отдельные части очень древние. В доказательство он указывал на мозаичный пол. Ему столько же лет, сколько мозаикам в древних святилищах возле города, говорил он. Только посмотрите на них.

      Елена смотрела, конечно. Девочкой она ходила вместе с дедом рассматривать мозаичные панно на стенах святилищ, но очень трудно понять, насколько они древние, если не разбираешься в мозаиках (а кто разбирается в наше время?). Мозаичные панно на полу в любом случае отличались от тех, что на стенах и куполе.

      Их собственность ощущалась, как очень старая. Это Елена точно