Колдовской мир. Андрэ Нортон

выходящему на запад, и впился взглядом в горизонт, словно хотел увидеть что-то там, за равнинами Эсткарпа. – Значит, Горм мертв. – Слова его падали, как свинцовые гири.

      Саймон снял сапоги и вытянулся на постели – он устал до предела.

      – Я рассказал то, и только то, что видел собственными глазами. Жизнь есть лишь в центральной башне Сиппара, больше я ее не нашел нигде, правда не очень-то и искал.

      – Жизнь? Какая жизнь?

      – Спроси у кольдеров. Или у колдуний, – сонно ответил Саймон. – Может, они понимают жизнь по-другому?

      Саймон догадался, что командир отошел от окна и стоит рядом с постелью, заслонив солнце широченными плечами.

      – Мне кажется, Саймон Трегарт, ты тоже вернулся другим. Ты видел Горм, так ответь – жив он или мертв?

      – Он порочен, – пробормотал Саймон. – Но точнее можно будет сказать в свое время. – Он уже засыпал, а потому и сам не понял, почему ответил именно так.

      Саймон спал, просыпался, чтобы поесть, и снова засыпал. Никто его не беспокоил, а потому он не знал и знать не хотел, что происходит в Эсткарпе, уподобившись медведю, забравшемуся в берлогу и залегшему на зимнюю спячку. В очередной раз проснувшись, он наконец почувствовал себя бодрым и полным сил. Давненько уже не было у него такого прекрасного самочувствия, пожалуй, с самого Берлина. Берлин… Что?.. Где это – Берлин?.. В его памяти странно перемешалось прошлое и настоящее.

      Саймон то и дело вспоминал комнату в заброшенном доме Карса, где на стенах висели потрепанные гобелены и где с изумлением во взоре на него смотрела женщина, рука которой начертила между ними огненный знак. Вспоминалась и другая сцена, когда та же женщина стояла с потухшим взором, опустошенная, истратившая свой Дар в колдовстве для Альдис…

      Наконец о нем вспомнили. Пока Саймон отсыпался, Эсткарп собирал в кулак все свои силы. Увидев сигнальные огни на холмах, в Эсткарп прибыли отряды из Соколиного Гнезда и с южной границы. Словом, пришли все, кто горел желанием противостоять кольдерам и той судьбе, которую олицетворял собой Горм. Полдюжины бездомных теперь сулькарских кораблей пристали к берегу в бухте сокольников. Отправив в горы свои семьи, сулькарцы вооружались и готовили корабли к войне. И все были согласны с тем, что нужно напасть на Горм прежде, чем Горм нападет на них.

      В устье реки Эс разбили военный лагерь, палатки стояли прямо на берегу залива, и воины видели, не выходя из них, остров, встающий на горизонте черной тенью. Чуть поодаль курсировали корабли сулькарцев, ожидая сигнала к выступлению, к которому готовились, помимо мореходов, отряды сокольников и беженцев из Карстена.

      Конечно же, первым делом необходимо было разрушить заградительный барьер вокруг Горма, но с этой задачей могли справиться лишь колдуньи Эсткарпа. Неожиданно для себя и Саймон оказался в их компании. Они рассаживались за столом, который, казалось, служил для игры. Однако шахматных клеток на нем не было, и только перед каждым креслом на столе был изображен символ.

      Место Саймона оказалось рядом с Верховной Владычицей,