Отчаяние. Грег Иган

Никто не шелохнулся, никто не раскрыл рта, покуда Каволини рассматривал иголки и электроды в своей груди, бьющую оттуда розовую струю, развороченные легкие, кислородную трубку. Экран был у него за спиной, однако все остальное можно было охватить одним взглядом. Через секунду Каволини понял и на глазах обмяк от мучительного прозрения.

      Он открыл рот, снова закрыл. Выражение лица менялось молниеносно; сквозь маску боли проступило детское изумление, потом – почти радость от того, что загадка разрешилась так просто, возможно, даже восхищение тем необычайным, что над ним проделали. Какое-то мгновение казалось: он оценил блестящий, подлый, кровавый розыгрыш.

      Потом он сказал четко, в промежутках между навязанными механическими вдохами:

      – По… мо… ему… это… вы… пло… хо… при… ду… ма… ли. Я… боль… ше… не… хо… чу… го… во… рить.

      Он закрыл глаза и откинулся на операционный стол. Кривые на экране быстро поползли вниз.

      Луковский обернулся к судмедэксперту. Он посерел, но руку Каволини так и не выпустил.

      – Почему сработала сетчатка? Что ты напортачила? Идиотка… – Он поднял левую руку, замахнулся на судмедэксперта, но не ударил.

      На майке биоэтика вспыхнуло: «ВЕЧНУЮ ЛЮБОВЬ ПОДАРИТ ВАМ СТИМУЛЯТОР, ВЫРАЩЕННЫЙ ИЗ ДНК ВАШЕГО ЛЮБИМОГО».

      Судмедэксперт, не желая признавать свою вину, заорала:

      – А вы чего тянули? Надо было снова и снова спрашивать про брата, пока уровень адреналина поднимался к красной черте!

      Я подумал: «Интересно, кто определял нормальное содержание адреналина в крови человека, которого недавно зарезали, а в остальном он вполне спокоен?»

      Кто-то у меня за спиной разразился нецензурной бранью. Я обернулся и увидел фельдшера, который привез Каволини в карете скорой помощи; я и не знал, что он еще здесь. Фельдшер глядел в пол, стиснув кулаки, и трясся от бешенства.

      Луковский схватил меня за плечо, забрызгав искусственной кровью. Он говорил театральным шепотом, словно надеялся, что слова его не попадут в запись:

      – Снимете следующего, ладно? Такого не случалось никогда – слышите, ни-ког-да, и если вы покажете единственный на миллион прокол…

      Биоэтик встрял(а) примиряюще:

      – Думаю, указания Тейлоровской комиссии по частичному запрету…

      Помощник судмедэксперта взорвался:

      – Тебя забыли спросить! Молчало бы уж, жалкое ты…

      Где-то в электронном нутре оживляющих аппаратов завыла сирена. Помощник судмедэксперта склонился над пультом и замолотил по кнопкам, словно расходившийся ребенок по сломанной игрушке. Сирена смолкла.

      В наступившей тишине я полуприкрыл глаза, вызвал Очевидца и отключил запись. Я видел достаточно.

      Тут Дэниел Каволини очнулся и стал кричать.

      Я посмотрел, как его накачивают морфием, и дождался, пока оживляющие лекарства его прикончат.

      2

      Было начало шестого, когда я спускался от станции Иствуд к дому. В бледном бесцветном небе медленно гасла Венера, однако улица выглядела в точности как днем.