Кремль 2222. Транспортное кольцо. Владислав Выставной

далекий голос, отчетливо различил:

      «Помоги… Спаси меня…»

      Семинарист задышал тяжело и часто, прикрыл глаза. Может, показалось?!

      «Помоги… – донеслось до него сквозь треск эфирных помех. – Беда… Смерть…»

      В мозгу кольнуло – и тьма перед глазами сменилась ослепительной вспышкой. Он зажмурился, пытаясь укрыться от этого пронизывающего света, но не мог – ведь и без того глаза были закрыты. Зарычав от боли, он замотал головой – и свет схлынул, оставив лишь клубящееся огненное пятно.

      В контурах этого растущего огненного цветка Книжник уловил что-то знакомое, увиденное когда-то на древних фотографиях и рисунках. Гигантский огненный цветок… Нет, скорее, гриб – вот на что это было похоже.

      В лицо ударило плотной жаркой волной, заставив покачнуться. Его бы сбило с ног мощной ударной волной, не будь это иллюзией, транслируемой в мозг откуда-то извне.

      Ядерный взрыв – вот что это было. Книжник наблюдал, как горят и рушатся здания, как умирают люди и звери. Как этому несчастному миру приходит конец…

      Видение схлынуло так же резко, как и обрушилось. Но осталось ощущение угрозы, наползавшей с неотвратимостью смерти.

      Книжник распахнул глаза – словно внезапно вернулся в этот мир из путешествия по далеким мирам.

      По барабанным перепонкам ударил многоголосый рев: люди не могли оставаться спокойными, наблюдая за схваткой.

      Ратник и вест, сцепившись в смертельный клубок, катались по мостовой. Одного крепкого удара головой о камни могло хватить, чтобы решить итог «поля», одного короткого удара в нервный узел достаточно, чтобы соперник распрощался с жизнью.

      – Стойте! – крикнул Книжник. – Остановитесь!

      Дьяк Судебного приказа впился в него взглядом. Сражавшиеся в пылу схватки не слышали его, не слышала и толпа, жаждавшая кровавой развязки.

      – Я признаю свою вину! Хватит!

      Дружинник и Зигфрид продолжали яростно ломать друг друга.

      – Остановить поединок! – гаркнул дьяк, и тут же с десяток крепких ратников бросились разнимать сцепившихся в схватке.

      – Что ты делаешь?! – пытаясь вырваться, рявкнул Зигфрид. – В чем ты признаешься?! Зачем?!

      – Я добровольно беру на себя вину за все, в чем меня обвиняют, но что я не совершал, – твердо сказал Книжник. – Я знаю, что мне грозит в таком случае – изгнание, равносильное смерти. Я навсегда перестану быть кремлевским, и каждый, кто меня встретит, будет иметь право прикончить меня, как враждебного мута. Ведь этого вы добиваетесь, так?

      Книжник поднял голову и посмотрел в сторону князя. Тот сидел в тени, но парень был уверен, что смотрит ему в глаза. Полная тишина, воцарившаяся вдруг на площади, была страшнее этого приговора, что он выносил сам себе.

      Изгнание. В этом мире оно равносильно смерти.

      – Я сам выношу себе приговор, и сам отправляюсь в изгнание. Не потому, что я виноват. Я ухожу потому, что вижу: я никому здесь не нужен.

      И совсем тихо, самому себе, добавил:

      – Я