Потерянное наследство тамплиера. Юлия Ефимова

вилами и матом,

      Рву подчас все связи сгоряча.

      Иду по жизни только быстрым шагом,

      А правду я рублю с плеча.

      Когда гуляю, песни под шарманку

      Сами поднимают ноги в пляс.

      Ну а страдая, душу наизнанку

      В порыве праведном порву не раз.

      Обижаюсь я без сантиментов,

      Прощаю быстро, вновь поверив слову,

      Живу всю жизнь на сто процентов,

      Ну не умею, видно, по-другому.

      Алкоголь ещё не до конца выветрился, и поэтому чтение стихотворения было чересчур эмоциональным.

      – Особенно не люблю, когда обижают слабых, – продолжала она рассказывать о себе молодому человеку, который, казалось, совсем её не слушал. – Вот как сегодня. Я думаю, это всё потому, – Мотя снизила тон, перейдя на шёпот, – что меня назвали в честь кошки.

      – Это всё объясняет, – отрешённо махнул головой собеседник. – А в чём был смысл столь экстравагантного поступка родителей?

      – Смысла не было, – вздохнула Мотя, – сплошные гормоны, которые гуляли у моей мамы после родов. Но, – она сделала театральную паузу и подняла указательный палец вверх, видимо, чтоб выделить важность момента, – я не в претензии, потому как я такая красивая и яркая именно благодаря моему имени.

      Феликс взглянул на Матильду внимательней.

      – Взаимосвязь налицо, – согласился он и вновь уставился в потолок.

      – Ну и ещё, конечно, знаку зодиака. Мы, Близнецы, все рождаемся с огромным чувством прекрасного.

      – Тут, конечно, совсем фартануло, – было видно, что молодой человек из вежливости поддерживает разговор, а сам находится где-то далеко. Он снял своё длинное чёрное пальто, постелил на лавку и теперь лёжа что-то обдумывал.

      – А ты кто по гороскопу? – поинтересовалась Матильда.

      – Скорпион, – ответил безучастно Феликс.

      – Повезло, – констатировала она это обстоятельство как факт. – Прости меня за то, что так получилось, – виновато сказала Мотя, и стало понятно, что до этого она просто нелепо оправдывалась.

      Когда в «избе» все занялись новым делом, Мотя заскучала. Хоть она и была одной из дилетантов, но всё-таки бывшей. В этой компании она тусовалась больше как девушка Алексея и подруга Зинки, да и то иногда Матильда чувствовала, что они с ней слишком разные, чтоб дружить. Девушка без образования понимала огромную пропасть даже между собой и своим мужчиной. Зинка, конечно, подходила Алексею больше, они могли часами болтать о политике, искусстве и литературе, и Матильда чувствовала себя в такие моменты чужой этим двум хорошо образованным людям. Она никогда не признается, но, обманывая своего любимого, по вечерам посещала курсы по повышению странного для нее до сих пор понятия ай-кью. Они назывались «Рождённый ползать может полететь». Если верить устроителям курсов, то по окончании она непременно станет умнее и образованнее и тоже сможет сверкнуть своим интеллектом. Правда, чем больше она туда ходила, тем меньше верила сладким речам говорливых коучей.