Капкан на демона. Анна и Петр Владимирские

вы, я заметил, тоже ими любуетесь.

      – Ага! А в перерывах артистки твои бегают в туалет, «носик припудрить»! – произнес Валентин, понимая, что и в «Куколках», как в любом другом ночном клубе, без кокса не обходится.

      – Майор! – подскочил Крученых. – В моем заведении нет наркотиков! Мы все за этим строго следим!

      По его реакции было понятно, что удар попал в болевую точку. Наркотики есть, были и будут. Но Прудников не затем сюда пришел, его головная боль – серийные убийства. Вот что ему нужно от этого Филипка. Однако надо его еще подразнить, подогреть.

      – Голые артисты – это же пошлость, и не нужно прикрываться высоким искусством.

      – В древности танцы в обнаженном виде, – начал читать лекцию хозяин, – и наблюдение за ними были неотъемлемой частью многих высокодуховных ритуалов. Так люди лучше и полнее переживали единение с богами и силами природы. Поэтому созерцание стриптиза не наносит вреда психике, а оказывает помощь в ее освобождении и развитии. Вот так. Разве можно назвать искусство пошлостью?

      «Это вы, ментяры, все опошляете», – было написано на моложавом лице Крученых.

      – Только не надо мне петь о высоком! Либо мы говорим по делу, либо я приглашаю тебя в отдел по расследованию убийств. Там не та атмосфера, чтоб говорить о голых девках как о высоком искусстве.

      – По какому такому делу? У меня с вами пока никаких дел нет.

      – Я тебе сейчас объясню, по какому.

      И Прудников не спеша, с подробностями рассказал Филиппу об убийствах. Слушая рассказ, тот мрачнел.

      – Мы тут ни при чем. У нас искусство, а не…

      – Так, тему искусства закрыли, отвечаем на мои вопросы. Мне нужен список постоянных клиентов, особенно тех, кто реально слюни пускает.

      Хозяин пожал плечами.

      – Мы никаких списков не составляем, зачем они нам?

      – То есть не дашь?

      – Я могу дать только то, что у меня есть. Хорошей выпивки, например. Хотите еще?

      Прудников встал.

      – Я еще приду, – многозначительно бросил он.

      И направился к выходу.

* * *

      На самом деле Прудников мог еще дожимать Крученых, но почувствовал, что сильно проголодался, и направился в первое попавшееся кафе. Оно находилось на расстоянии взгляда от «Куколок» и называлось «Бабушкино варенье». Майор разместился за угловым столиком, на кожаном диване, у окна, где стояли вазоны с орхидеями. Цветы были очень красивы. «Почти как стриптизерши, только иначе», – подумал он.

      Улица просматривалась с этого места вдаль, открывая широкое пространство, стекающее к вокзалу. По улице шла молодая женщина в легкой норковой шубке палевого оттенка и коричневых замшевых сапожках на каблучке. Голову прекрасной незнакомки украшала небольшая шляпка цвета кофе с молоком, и, если бы ее увидел знаменитый модельер Джорджио Армани, он бы непременно сказал: «Быть идеальной – это не значит бросаться в глаза. Быть идеальной – значит врезаться в память».

      Майор Прудников