Бог войны. Дэвид Гилман

одни удерживали позиции там. Ножны Блэкстоуна запутались в плетне укреплений, и он с разбегу плюхнулся во весь рост как раз в тот миг, когда полоска стали просверкнула у него перед носом. Он забыл совет сэра Гилберта, и это спасло его. У ног французского латника лежало с полдюжины трупов. Забрало его шлема было опущено, доспехи измазаны английской и валлийской кровью. Люди все гибли от его ритмичных дугообразных ударов в удушающе тесном ближнем бою. Он разил, не зная устали, размахивая своим боевым мечом с беспощадной действенностью. На его забрызганном сюрко красовался медведь в профиль на лазурном поле с геральдическими лилиями в каждом углу. Будучи рыцарем высокого ранга, он не мог сдаться никому менее знатному. А еще все ведали, что лучники не проявляют милосердия в бою и не ждут его ни от кого. Восстановив равновесие, Блэкстоун переступил через изувеченные трупы, поднял лук и натянул тетиву. Ему требовалась свободная линия выстрела лишь на секунду – краткое мгновение, когда атакующие либо рухнут у ног рыцаря, либо проскочат мимо него, чтобы сразиться с другими. Бронебойный наконечник прошьет латы. И каким бы отважным ни было его сердце, этого удара издали оно не переживет.

      Пикейщик позади Блэкстоуна охнул от удара арбалетного болта, раздробившего ему лицо. Клокочущий пузырями ужас забрызгал шею Томаса кровью, а тело повалилось на него, сбив с ног. Стрела безвредно впилась в стену дымящегося дома; пламя уже начало лизать дранку его стен. Снова встав в позицию для стрельбы, Блэкстоун увидел, что французский рыцарь сдал позиции под натиском английских пехотинцев, теперь рубившихся секирами, ножами и палицами, отобранными у полегших французов. Припертый к стене, он уже не мог отступить, и англичане мало-помалу пересиливали его, как собаки, терзающие оленя. Ножи и мечи кололи и рубили наотмашь; пики кололи, пока ноги его не подкосились. Он рухнул на колени, и тогда его зарубили насмерть. Все разыгралось за считаные секунды. Выплюнув кровь изо рта, Томас почувствовал необъяснимое отчаяние из-за гибели доблестного рыцаря.

      – Ричард! – надрывно крикнул Блэкстоун, чтобы быть услышанным в грохоте битвы, хоть и понимал, что брат ни за что не расслышит его крика, и уповая, что другие могут знать, куда занесло его сражение.

      Пот лил по спине ручьями; кожаный камзол, надетый под стеганый поддоспешник для дополнительной защиты, льнул к телу, как вторая кожа. Блэкстоун ввалился в дверной проем, споткнувшись о труп. Мимолетный покой сумрачного коридора дал ему призрачную передышку от лязга. Ноздри ожег застарелый смрад мочи. Блэкстоун распрямил хребет, пытаясь загнать страх поглубже. Протянувшаяся рука коснулась его лодыжки. Он развернулся, шарахнувшись спиной к стене, и выставил нож для удара.

      Из груди умирающего на полу вырвался надрывный кашель. По его штанам расплылась кровь из раны на животе, пронзившей жизненно важные органы. Смерть его была неминуема. Свищ в пронзенной груди булькал кровавой пеной. Мужчина с седыми висками был достаточно стар, чтобы