Последний Хранитель. Борис Бабкин

тебя с головой не все в порядке, – усмехнулся куривший на диване рослый грузин. – Это же дело передается по наследству. Ухлопаем ее, и, считай, кончилась золотая жила. Хотя она, собственно, при ней кончаться начала. А ты сестру ее знаешь? – спросил он.

      – Верка – это самое то, – усмехнулся Алухан. – На полгода ее хватит, а потом посадят и ее, и всех, кто с ней будет. У нее же связь с Горцем, – кивнул он. – А тот и наркотой, и заказами занимается. Правда, везучий фраерок. По-крупному ни разу не попадал. По подозрению брали, но доказать ничего не могли. Да и стоит за ним кто-то, – уверенно добавил он. – Вот он к Веруне и клеится. Правда, она его с собой по курортам не таскает, все думает какого-нибудь миллионера окрутить, забеременеть, и всё, считай обеспечена на всю жизнь. Если бы отец Березовой все оставил, хана бы настала и филиалу нашему, и питерской фирме. А Машка же еще и мехами занимается, и лесом. Разумеется, всё по закону. Мы тут с Царем планы строили: неплохо было бы кого-нибудь ей в женихи сосватать, – усмехнулся он. – Но это непросто. Она, говорят, слезы проливает на могилке своего суженого. О чем думает, что делать хочет – никто не знает. Конечно, если бы с ней договориться, дела бы пошли, – убежденно сказал он, – но налево она продукцию отдавать не будет. И подделку турецкую под своей маркой гнать не будет. Как на нее подействовать, мы не знаем…

      – Дато тоже с Царем говорил, и ничего они не придумали. Царь вроде как Левана своего хочет на Верке женить, а уж потом Машку убрать. Дато Царю не доверяет. А ты? – спросил Реваз.

      – Он грузин, как и мы, – усмехнулся Алухан. – Я не доверяю Царю, – качнул он головой. – Он в России уже и прописался, и бизнес свой начал. Налоги платит. Не верю я ему, и от золота он вроде как в сторону отошел. Не отказывается, но сам не участвует. Он же бывший комитетчик, опасность за сто километров чует, поэтому…

      – Поэтому обдумывает, как с Березовой договориться, – подытожил Реваз. – Вполне может попробовать Левана сосватать. Только зря, не получится. Она грузин ненавидит, общается с ними только по работе. Мужика бы ей нормального, может, и оттаяла бы, – засмеялся он. – Но меня лично под пистолетом не заставишь попробовать с ней в любовь поиграть. Я, например, ее побаиваюсь, – честно признался он. – Неловко такие вещи говорить, тем более кавказцу, – сказал он. – Но я не умею лгать. При Березовой чувствую себя как привязанный волк при виде волкодава. В ее глазах ненависть. Конечно, она здравый человек и понимает, что нельзя ненавидеть весь народ из-за одного шакала, но тем не менее ей трудно сдерживать себя. Она потеряла любимого человека и не может его забыть. Я видел ее однажды на кладбище, просто узнать нельзя. Такая беззащитная, слабая, плачущая женщина. Тебе-то, конечно, не до жалости к ней. Она вас по рукам и ногам связала…

      – Точно, – недовольно признался азиат. – Все пошло не так. Потеряли клиентов, потеряли деньги, и суммы немалые. И что сделать, чтобы вернуть хотя бы свои деньги, не знаем. Паша требует товар. И не поддельный, а настоящий. Имеет на это полное право, – утвердительно