Палата №…. Наталья Нестерова

щипчики с цилиндриками на концах – их в нос и в уши пациентам толкают. Доктор Перес привычным жестом натянул на лоб широкую резинку с круглым зеркалом.

      Не перепутала ли я кабинет и специалиста? Нет! Вряд ли «ухо-горло-нос» будет раздевать меня догола и интересоваться климаксом моей мамы. Лаура! Ее слова про «очень внимательного доктора»! Внимательнее не бывает! Ишь, с какой тщательностью в моем носу высматривает!

      Конечно, меня подмывало съязвить на тему, как далеко шагнула мексиканская гинекология, до ушей, можно сказать, добралась. И какая связь, интересно, между ушами и детородными органами? Но я держала язык за зубами. Еще, чего доброго, уроню в глазах иностранного специалиста российских врачей, которые мало того что анализы Папа-николау не берут, обходят вниманием наши носы и уши, но даже не интересуются моральным обликом партнеров своих пациенток.

      Удостоверившись, что по части «уха-горла-носа» у меня отклонений не имеется, доктор Перес предложил мне лечь на кушетку за ширмой. Спросил, удобно ли я устроилась. «Всё отлично», – заверила я.

      И тут случилось такое! Кульминационный момент врачебного приема!

      Доктор Перес подошел к выключателю и погасил свет! Кромешная темнота!

      Я, кажется, присвистнула от удивления или возмущения. Вот скажите мне! Что может делать врач в темной комнате с горизонтально лежащей практически голой пациенткой? Даже если этот врач гинеколог и лор в одном лице?

      Подсказываю: процедура не болезненная и не страшная. Ничего крамольного. Всё равно не догадываетесь?

      С помощью маленького фонарика он осмотрел мои глаза! Проверил состояние глазного дна!

      Когда доктор включил свет, я смирилась с судьбой. Пришла сдать мазок, получаю полную диспансеризацию. За те же деньги, между прочим. Сплошная выгода!

      Стоит ли говорить, что доктор не оставил без внимания мои сердце и легкие, отбил дробь на спине и сообщил, что моя печень находится в положенном месте и не выступает за край рёберной дуги.

      Прошел почти час с начала приема, когда мы наконец добрались до цели визита. И дернула меня нелегкая поддержать разговор о русской и латиноамериканской литературе! Я высказала несколько замечаний о влиянии Достоевского на Кортасара и Маркеса, чей творческий метод вошел в литературоведение под названием магического реализма.

      Доктор Перес любил читать! Он живо развил тему, напомнил мне о Хуане Рульфо и его единственном романе – предтече магического реализма…

      Картина! Я лежу на гинекологическом кресле, которое точнее было бы назвать пыточным станком, ноги задраны вверх. Доктор сидит напротив на стульчике, голова аккурат между моих коленей. Жестикулирует кошмарными инструментами и бубнит сквозь маску: ах, Маркес… о, Кортасар… в последнем эссе Октавио Паса… А делом не занимается!

      Мне же, мягко говоря, не до Маркеса и не до нобелевского лауреата Октавио Паса. Поднимаю голову и, теряя терпение, сообщаю:

      – Доктор! У меня богатая фантазия, но разговаривать в подобной позе о литературе мне не нравится!

      – Почему? –