Кто Вы, госпожа Чайковская? К вопросу о судьбе царской дочери Анастасии Романовой. Отсутствует

где получил известное Вам заключение д[окто]ра Эйтеля от Дек[абря] м[еся]ца[42], и видел «больную», которая будто бы ознакомилась с содержанием книги и одобрила его. Что касается меня, то до сих пор пресса меня пока еще оставила в покое, и звонили только что мне в канцелярию; само собою, я никаких ни сообщений, ни интервью давать не буду. Тот же редактор был также у болыпевицкого посла Крестинского, который будто бы (по крайней мере по рассказу редактора г[осподи]ну Цаале) отнесся к вопросу о «больной» с полным безразличием и заявил, что это дело их не интересует, однако, никаким образом не высказал своего мнения о том, что незнакомка не может быть Вел[икой] Княжной.

      По-видимому, издательство хорошо осведомлено обо всем деле и имеет весь материал, появлявшийся когда-либо в газетах; оно только и ждет всяких возражений, дабы раздуть всю эту историю. При этих условиях, мне кажется, было бы единственно благоразумным не вступать в какую-либо полемику, которая только раздует это дело и даст пищу газетчикам; полное же молчание охладит пыл, и все это дело скорее забудется широкой публикой.

      Я не могу себе дать ясного отчета о положении самой «больной». Известие, сообщенное ей письмом от Цаале о предстоящем переезде, встретило у нее категорический отпор, однако, по-видимому, она быстро с этим примирилась. Сегодня г[оспо]жа Цаале едет в Мюнхен, где она должна встретиться с «больной». Я только что заходил к Цаале, который мне прочел письма, полученные от Герцога Г[еоргия] Николаевича] Лейхтенбергского и д[окто]ра Эйтеля – все уже налажено, и д[окто]р Эйтель вместе с Т[атьяной] Е[вгеньевной] Мельник перевезут «больную» в Мюнхен, откуда отправятся в Зеон. Действительно ли Т[атьяна] Е[вгеньевна] Мельник уже в Оберстдорфе – мне не известно. Я получил с опозданием ее письмо, пересланное мне из Парижа, о ее намерении туда ехать, но были еще денежные затруднения.

      Кстати о деньгах: Цаале сказал мне, что весь переезд и разные расходы с ним связанные (платья и т[ак] д[алее]), а также мелкие расходы в Зеоне, включая и сестру милосердия, им будут оплачиваемы[43]. Из каких сумм это будет сделано – мне не известно и мне неловко было его спросить. При моем свидании же с ним, по моем возвращении в Берлин, он жаловался на отсутствие денежных средств, но сказал мне, что помимо небольшой суммы на предстоящие срочные расходы он имеет еще, приблизительно, 4500 мар[ок], положенных им на отдельный текущий счет. Эта сумма составлена из, кажется, 2500 мар[ок], полученных от г[оспо]жи Ратлеф, а остальное из разных других источников (между прочим из Америки через г[оспо]жу Дебагорий «на расследование»). Эти 4500 мар[ок] г[осподин] Цаале, однако, не хотел бы тратить, дабы быть в состоянии всегда сказать «больной», что он не содержал ее на Ратлефский счет. Он высказал мне свое намерение, когда он окончательно ликвидирует все, передать эти деньги тому лицу или учреждению, которое будет заботиться о «больной».

      Еще в Мае месяце было собрано по подписным листам 800 фр[анков], которые мне были переданы при моем отъезде теперь из Парижа, и я также вручил их Цосподину] Цаале.

      В одном письме Вашего

42

«От Дек. м-ца» – вписано от руки.

43

От руки исправлено с «оплачены» на «оплачиваемы».